Форум » Статьи » XX век в истории одной судьбы… » Ответить
XX век в истории одной судьбы…
osta: По-моему, интереснейшее свидетельство о нашей истории, истории 20 века: про дореволюционную Россию, про советскую школу, про войну, про аресты, про людей и то, как прожить жизнь достойно. [quote]07.06.2010 XX век в истории одной судьбы… 26 мая на встрече Свято-Георгиевского и Свято-Алексеевского братств «Война глазами очевидцев» побывала Вера Ивановна Прохорова, человек удивительной судьбы. Ее мать была дочерью Московского городского головы Николая Ивановича Гучкова и племянницей лидера партии октябристов, председателя III Госдумы Александра Ивановича Гучкова. Ее отец — наследник купеческой династии Прохоровых, владельцев Трехгорной мануфактуры. Двоюродная сестра, Милица Генриховна, — жена пианиста Нейгауза. Друг детства и юности — Святослав Рихтер. Сейчас Вере Ивановне 92 года. Позади война, арест, лагерь, работа в Институте иностранных языков… Она сохранила трезвый ум и бодрость духа и считает чрезвычайно важным оставить послание тем, кто будет после нее жить на русской земле. Вопрос: Вера Ивановна, среди Ваших предков много знаменитых на всю Россию, замечательных людей. Какое послание вы восприняли от своего рода? В.И. Прохорова: Мне бы хотелось вспомнить завещание одного моего предка, Василия Ивановича Прохорова. Он происходил из крепостных крестьян, но, освободившись (он, видимо, был способный человек), начал свое дело — построил пивоварню. Все шло прекрасно, но его жена, простая крестьянка, сказала ему: «Не могу за тебя молиться — народ спаиваешь». И дед, мужчина, послушался ее, закрыл свою пивоварню и начал с нуля новое — текстильное — дело. Он старался строить его на нравственной основе, утверждал, что все люди равны, что нет никаких классовых или расовых различий. Лучшего отношения, чем было у рабочих к моему деду и к моему отцу, представить себе нельзя — это были близкие, родственные отношения. Дед получил французский орден почетного Легиона за хорошее устройство рабочих. Он не бараки строил рабочим, а каменные дома, которые стоят до сих пор. Образцовыми были и приют, и больница. В приюте детей учили и музыке, и языкам, и этикету, даже театр был. А в воскресенье рабочие дети-сироты, которые жили в этом приюте, ездили к дедушке на дачу, играли с его детьми. В завещании своем дед написал: «Живите, помогая друг другу. Живите не только для себя. Бог видит это все. Любите друг друга, помогайте друг другу, и тогда будет все это хорошо». Родители меня тоже всегда учили искать лучшего и отворачиваться от плохого. С таким посылом я и живу. Вопрос: Как сложилась судьба Вашей семьи после революции? Сказалась ли забота Вашего дедушки о рабочих на их отношении к нему? В.И. Прохорова: Дедушка умер, слава Богу, в 1915 году. После революции рабочие оставили моего отца Ивана Николаевича Прохорова, который был старшим сыном в семье, директором Трехгорки. Он смог проработать директором два года. Я родилась на Трех горах. Однажды, когда рабочим нечем было платить зарплату, отец роздал готовые товары, которые еще у него хранились, и пряжу рабочим в виде платы. Его тут же обвинили в хищении государственного имущества и приговорили к расстрелу. Рабочие его в полном смысле отбили. У меня сохранился старый документ с собрания рабочих. Они выделили бригаду из 10 человек и направили ее ЧК — тогда еще ЧК слушал рабочих — чтобы заступиться за отца. Рабочие доказали, что отец ничего не расхитил. Начинался уже НЭП, и отца оставили в покое. Отец мой отлично знал хлопок, его употребление, в отличие от современных олигархов, у которых деточки умеют только на машинах кататься, а не учатся никакому производству. Отец, Николай Иванович, водил его по всем цехам. После того, как его чуть не расстреляли, отец консультировал мануфактурные артели, которые уже начали проявляться в преддверии нэпа. На это мы жили до смерти отца в 1927 году. А потом рабочие взяли на себя заботу о нашей семье, т.к. мама осталась с двумя детьми. Рабочие приходили, приносили муку, крупу, пшеницу и деньги. Мама не могла три года официально работать, как жена «лишенца». Мы прожили на средства рабочих до 1930-го года, когда мама стала переводить и получила работу (она три языка знала отлично). Тогда мы уже переселились в Москву, к тете. Вопрос: Вам пришлось учиться в советской школе. Какие воспоминания она у Вас оставила? В.И. Прохорова: Я хорошо помню, как мы учились в начале 30-х годов, наши дурацкие программы. Ужас! Бригадный метод. Класс был разбит на бригады, и каждый предмет имел своего ответственного. Я, например, литературу вела, кто-то историю, кто-то математику. Приходит преподаватель и говорит: «Кто сегодня отвечает? Николаев? Вот вам ваш алгоритм». Николаев выходит и показывает всей бригаде. Считалось, что этот метод развивает дружеские чувства. В 5-6-м классах над нами очень мудрствовали педологи. Это довольно странное ответвление от педагогики. Причем они проявляли «оригинальное» мышление. В книге, например картинка: мальчик, стог сена и коробка спичек. Что, по-вашему, будет делать мальчик? Правильный ответ: поджигать сено. Почему нормальный мальчик будет поджигать сено? Педологи хотели вскрыть то, что подавлено в человеке… А какие песни пел наш детский хор! Это было «художественное направление»: «Мы повесим Чемберлена на осиновый сучок, Мы повесим Чемберлена бритой рожей на Восток…» Это пел детский хор 5-6 класса. Некоторые преподаватели у нас были очень хорошие, из старых гимназий. Но у учеников был Учком — такое великое учреждение, члены которого корректировали преподавателей, направляли их по коммунистической линии. [more]Школьный опыт был разнообразным, но в целом мы были очень дружны, старались все делать вместе. Идеология разделения на «своих» и «врагов народа» возникла ближе к 1937 году. А в наших 5-6 классах она была в основном направлена на Запад. Особенно увлекались мы драмкружком. Сначала какие-то маленькие пьески ставили, потом дошли до Чехова, Грибоедова. Увлечение литературой как-то вспыхнуло в 7-8-х классах. Раньше, в 5-м классе, учительница говорила: «Старосветские помещики — они были гады!» Вот такое было введение в обсуждение. А тут ничего похожего, и другая картина по успеваемости. Я помню, как мы обсуждали «Отцы и дети» Тургенева. Сколько было мнений разных… Я окончила 10-й класс в 1936 году. 1937 год многим открыл глаза на действительность, на то, что происходит, потому что самые лучшие люди пропадали, гордость страны. В 1937-м году как будто невод собрал людей, и был объявлен террор. И вместе с тем, сильно разросшееся стремление к культуре, к общению… Вопрос: Свидетелем каких страниц военной истории Вам довелось стать? Чем, по Вашему мнению, является опыт войны для нашего народа? В.И. Прохорова: Во-первых, я помню, как подписывали пакт Молотова-Риббентропа. Мы подъезжаем к Курскому вокзалу и видим: фашистские флаги со свастикой. Мы думали, что Москву захватили немцы. Это было в 1939 году. Во-вторых, 16 сентября 1941 г. — день великой московской паники. Огромная масса народа почувствовала себя брошенной, преданной. Крики и проклятья в адрес правительства звучали на улицах. Помойки были полны красными книгами по истории партии и портретами вождей. Я из окна видела: женщина идет, тащит малышку, в другой руке авоська, буханка и кукла. Чемоданы, рюкзаки по дороге бросали. Одно было направление движения — шоссе Энтузиастов. Бежать, бежать, бежать. Появились какие-то воровские физиономии. Подожгли «Октябрь» и «Яву», но их погасили быстро. Некоторые магазины разгромили. Автобусы не останавливались. Я видела, как кипела вся эта толпа. Машин тогда почти не было. Но кто имел, как наш директор, служебные машины, уезжали на них. Мне рассказывали ребята, которые были в народном ополчении, что они проходили по пустым партийным кабинетам, где валялись сумочки, портфели и жужжали напряженно телефоны и к ним никто не подходил. А в оценке прошедшей войны я согласна с Пастернаком, что она была как бы очистительной жертвой. Все объединились — отечество в опасности. Что там говорят, что в бой шли с криками «за Сталина». Может, кто-нибудь так и кричал, но большинство моих ребят, которые уцелели, а их мало уцелело, они кричали «за Родину». Они шли умирать «за Родину». Отечество в опасности. Вот это ощущение своей земли. Даже те, кого мы считали «маменькиными сыночками», даже те, у кого были расстреляны родители, шли в ополчение. И неправда то, что дети репрессированных или лишенцев хотели победы немцев. Был большой подъем среди молодежи, потому что шли защищать родину. Хотя им даже в комсомольских райкомах говорили: «Убегайте, уходите, потому, что мы не знаем, что будет через полчаса». Вопрос: Аресты продолжались и в годы войны. Коснулось ли они круга Ваших ближайших друзей и знакомых? В.И. Прохорова: Да. 4 ноября 1941 года арестовали профессора Генриха Нейгауза, мужа моей двоюродной сестры Милицы Сергеевны. У профессора Нейгауза в это время был прописан Святослав Рихтер. Через три дня пришли за Святославом. В повестке было написано: «Лихтеру явиться в милицию». Он скакал: «Я не Лихтер, а Рихтер, и никуда не пойду». Тетя моя была замужем за Нейгаузом (для него это был второй брак). И мама с тетей тут же договорились, чтобы Святослав переехал к нам, на ул. Фурманова. «Стараниями» КГБ, который в 1941 году арестовал дядю, тетю и моего двоюродного брата, у Святослава была комната, и всю войну он прожил у нас, причем не проявляя никакого страха. Все равно ходил через день или каждый день к тете Милице. Я ему говорю: «Тебя же могут арестовать». А он говорил: «Нет, я иду спокойно, книжку даже читаю по дороге. Они не будут думать, что я прячусь». Так и вышло. Вопрос: Как, когда и за что Вас саму арестовали? В.И. Прохорова: Я была арестована в 1950 году за антисоветские разговоры. Тогда в связи с арестами, почти всюду были какие-то трюки. Кого-то срочно приглашали на работу получить премию, кому-то якобы телеграмма приходила… Мне сказали: «Вас разыскивают, хотят пригласить на работу в Министерство». Я удивилась: «Господи, в Министерство! Что мне делать в Министерстве?» Действительно, вскоре позвонил какой-то молодой человек. Я ему говорю: «Вы знаете, у меня осталось две недели до отпуска». А он стал уговаривать просто прийти. И тут, видимо, в какой-то момент Господь отнимает разум – я согласилась. Мы встречаемся, проезжаем метро «Охотный ряд». Я спрашиваю: «А где же?» Он говорит: «Дальше». А я: «Ну, где же дальше?» Он: «Министерство внутренних дел». Я говорю: «Боже, ни за что бы не пошла». Он смеется, спрашивает: «Почему?» Я говорю: «Вы знаете, это очень таинственное и секретное министерство, а я неспособна хранить тайны». Он в ответ: «Да ну, сможете». Вежливость невероятная. Он проводил меня до двери, я постучала. Вежливый, изысканно одетый джентльмен меня впустил: «Вера Ивановна, заходите, мы вас ждем! Вы преподаете в институте Мориса Тореза?» Я отвечаю: «Да». — «Вы знаете, нам нужно изучать английский». Я соглашаюсь: «Да, связи растут». Он спрашивает, какие учебники я рекомендую. «Гольперин, —- говорю, — и другие» «А трудная, - спрашивает, — английская фонетика?» и т.д. Он подробно меня расспрашивал, а потом видит, что я смотрю на часы и говорит: «Сейчас я Вас выпущу». Я заметила ему, что у меня пропуска нет. А он: «Вас сейчас дядя Вася проводит». И вот вошел дядя Вася. Только тут меня хватили подозрения. Очень мрачная фигура был этот дядя Вася. Если до этого мы шли по лестнице с коврами и цветами, то лестница, на которую мы затем свернули, оказалась без ковров и без цветов. Это какой-то черный ход, и дядя Вася все время ворчал, что я тороплюсь, он говорил, что нечего торопиться. Потом-то я поняла, что и правда — нечего. Мы дошли до подвала, он открыл большим ключом дверь, и тут я окончательно поняла, что что-то не то. Мы оказались в освещенном подвальном помещении, где сидели солдаты и играли в домино. Очевидно, они кого-то ждали. Когда я вошла, они меня окружили, и мне был преподнесен ордер на арест. Потом, в процессе следствия мне стало ясно, что это не имеет никакого отношения ни к родным, ни к близким. Был донос, что я клеветала на советскую власть. Я получила самый маленький срок по 58 пункту — 10 лет. Критика советской власти. Я ничего не подписала. Я сказала: «На советскую действительность я не клеветала, я просто жалела людей». Все тогда получали по 15 лет. Украинцы получали по 25, потому что все считались бендеровцами. [/more] Вопрос: Какая обстановка была в лагерях в 50-е годы? Как складывались отношения заключенных между собой и с лагерным персоналом? Какое влияние на Вашу жизнь оказал лагерный опыт? В.И. Прохорова: Понимаете, лагеря 50-х, это не лагеря смерти 37-го года. Было холодно, было голодно. Но все-таки давали 500 грамм хлеба и варево какое-то, довольно ужасное — никто не умирал. Это был такой лагерь, без зверств. Работа — лесоповал. Держались национальности своей. Поскольку мы знаем, что Иосиф Виссарионович хватал всех, кого можно, то была больше «мода» на евреев, достаточно было и украинцев с западной Украины. Украинцы работали замечательно. Немки сидели. Их сажали за измену Родине. Они спрашивали: «Какой Родине мы изменили?» Это были в основном домохозяйки, женщины из Берлина, восточной Германии. Бывали в лагере даже курьезные случаи. Немки старались перекроить бесформенные, страшные черные лагерные платья каким-то кусочком стекла, т.к. ножницы не разрешались. Кроили себе платьица с поясочком, какие были в моде в то время. Это страшно злило лагерное начальство. Я, конечно, этого не делала. Надзиратель-белорус меня даже хвалил: «Вот, женщина понимает, что она в лагере — а вы нет!» Я говорю: «Да, я очень даже хорошо понимаю, что я в лагере». Мне были безразличны эти балахоны. Ну, мы носили номера, и я была даже очень довольна, когда мне дали № 1204, а не Вера Ивановна. Потому что, зачем мне там мое имя. Были люди интересные и по-своему замечательные. Вот, например, фрау Матильда, ей уже за 70 лет было, вся белая — седая. Она и в лагере держала форму, у нее были такие букольки. В Германии она работала в музее Гете. Молва говорила, что Гете был ее прадедом. Потом пришли из КГБ и сказали: «В Ваш музей ходит много шпионов». Она сказала: «Возможно, но они мне этого не объявляли». Конечно, сочли, что она сочувствует шпионам, и дали ей 10 лет. Фрау Матильда старалась абсолютно во всем выполнять лагерный ритуал, или этикет: шла на развод вместе со всеми, старалась выполнять работу. Бригадирши были все из блатных, из преступного мира. У себя в лагере им было как-то скучно. Никого не ограбишь… Тогда они рисовали жуткую карикатуру, усатую, подписанную непристойными ругательствами, надевали ее на палку и шли по зоне выкрикивая матом приветствия Сталину. Им тут же давали политическую статью — агитацию против вождя — и сажали в наш лагерь. Но в нашем лагере они считались привилегированным классом и были освобождены от работы, только заставляли работать других. У нас была бригадирша кривая, страшная, бывшая воровка. Она мне говорит: «Вера, что с бабкой делать? Какую работу она может выполнять?» Я говорю: «Отпусти ее в барак». Она: «Нет, бабка сама хочет что-то делать». А была зима, и помойку, лед нагружали на санки. Лошадь, которая была запряжена в санки, надо было довезти до ворот и передать конвоиру. Работа легкая, просто прогулка. Я это все объясняю немке. А у них абсолютное почтение к рангу: «Бригадирша сказала. Die Brigadier hat gesagt». Фрау Матильда к лошади, дала ей кусочек хлеба и говорит: «Hello, pferd! Pferd!» Лошадь не реагирует. Она дергает за узду — лошадь ни с места. Бригадирша объяснила, что лошадь только мат понимает. Пришлось фрау Матильде выучить русские ругательства. Ужасно было видеть эту немку, благопристойную, с букольками, которая с небольшим акцентом, но проговаривала чудовищные слова. Идем, нагружаем с заключенными санки, фрау Матильда подходит к лошадке и говорит: «Hello!» Та — никакого внимания. Дает ей кусочек хлеба — она съела хлеб и не обращает никакого внимания. Тогда фрау Матильда, собравшись с духом, говорит: «Трам-там-там-там-тра-та-та-там!» И вдруг лошадка ушки навострила, и топ-топ-топ — пошла! Ну, восторг у окружающих, в том числе бригадирши и заключенных. Фрау Матильде не предлагалось что-то украсть (на это она бы не пошла), а произнести какие-то слова, которые для нее ничего не значили, она могла. Ей очень хотелось что-то делать, работать вместе со всеми. Были еще в лагере деревенские женщины-украинки, которых называли монашками, хотя они монашками не были. Когда стали закрывать храмы, они протестовали, иконы пытались спасти. Как украинки работали — это чудо. Они по парам работали. Только они, эти верующие женщины, отказывались от общих работ. Они говорили: «Для заключенных будем делать все». И делали все — мыли бараки, на кухне работали, но остальное называлось: «Работа для дьявола». Вопрос: Вера Ивановна, Вы прожили долгую и непростую жизнь, видели разные эпохи в истории России. Что Вам самой помогло выстоять в трудных ситуациях и что бы Вы пожелали тем, кому еще только предстоит строить свою жизнь на этой земле? В.И. Прохорова: Помнить, что основа основ — это нравственность, только на ней выживает человек в самые тяжелые дни. Для меня всегда message (послание) был в том, что все люди братья, что мы не должны думать о расовых, классовых различиях, а думать о том, какой человек. Стараться увидеть хорошее, найти его, и этим по жизни жить. Перед моими глазами встает целый ряд моих родственников, которые подверглись репрессиям, но сохранили веру в людей и жизнерадостность. Так что стержень человека — это нравственная основа, а у большинства людей, с которыми я общалась, — это вера в Бога. Беседовала Татьяна Головина Информационная служба Преображенского братства[/quote] http://www.psmb.ru/aktualnoe/vse_novosti/novosti_sodruzhestva/statja/xx-vek-v-istorii-odnoi-sudby/
Ответов - 7
IBolit-3: Да да. Как говоится, "........И вальсы Шуберта, и хруст французской булки......". А вообще, забавно..... "полистал" я тут форум. Если на форуме кто-либо скажет что-то доброе о дореволюционной России, то тут же услышит в ответ от прогрессивной православной молодежи множество фактов неприятных. Ну о тех же регулярных неурожаях, голоде, плохом питании и так далее. Но как всё меняется, когда речь заходит о периоде СССР. Тут же царская Россия становится светочем благополучия, по ней и потосковать можно оказывается
IBolit-3: На самом деле даже как-то трудно все это комментировать. Пребывание в заключении - тяжкая доля. Но должна ли эта несомненно трагичная часть интервью обезоружить меня настолько, чтобы не обращать на странности других частей интервью?
osta: IBolit-3 Иболит, а Иболит, а мне кажется, реальная жизнь чем от идеологии отличается, что в ней не все, или черное или белое, типа,- до революции было плохо, при Советах- хорошо, или наоборот. А все разное, были свои радости и свои беды. И люди, как хорошие, так и плохие в разные эпохи живут, уж не знаю, меняется ли их соотношение. А живое свидетельство, в отличие от идеологии очень ценно именно искренностью и личным опытом. Вот Вера Ивановна Прохорова и рассказывает про свою жизнь и про людей, что ее окружали. А случаи были разные, и при царской России, и при советской. И меня лично очень радует ее оптимизм и вера в людей и в добро.
IBolit-3: osta пишет: Иболит, а Иболит, а мне кажется, реальная жизнь чем от идеологии отличается, что в ней не все, или черное или белое, типа,- до революции было плохо, при Советах- хорошо, или наоборот. Оу, эти слова можно "вылить в граните". Весьма рад за вас. Правда. osta пишет: Вот Вера Ивановна Прохорова и рассказывает про свою жизнь и про людей, что ее окружали. А случаи были разные, и при царской России, и при советской. И меня лично очень радует ее оптимизм и вера в людей и в добро. Да оптимизм это конечно штука хорошая. Но как то уж так из ее рассказа получается, что до революции все было чудесно. Вот и дед благодаря своей способности (!) выбился из крепостных в "люди". Рабочие его безмерно любили и уважали. Охотно верю. Но завод дедушки это не вся Россия. И не рабочих, а крестьян тогда было свыше 80% в стране. Поэтому как частный рассказ он интересен. Но какие-то выводы делать не позволяет. Его и нужно воспринимать как частный рассказ. Однако вряд ли большинство читателей именно так и его воспримут. Ведь из дальнейшего повествования бабушки они узнают об ужасах всеобщего среднего образования. То ли дело до революции - гимназии для избранных. А тут шалупень всякая учиться начала, знаниями овладевать, инженерами становиться. Ужас то какой. Потом читатель доходит до места о пакте Молотова-Рибентропа. И читатель понимающе кивает. Ведь он то уже давно слышит, что это был преступный сговор двух тиранов. Ну не получается у меня воспринимать этот текст только как повествование об оптимизме бабушки и ее вере в добро. К сожалению, там не только такой посыл
Vsevolod: Он не бараки строил рабочим, а каменные дома, которые стоят до сих пор. Образцовыми были и приют, и больница. В приюте детей учили и музыке, и языкам, и этикету, даже театр был. А в воскресенье рабочие дети-сироты, которые жили в этом приюте, ездили к дедушке на дачу, играли с его детьми. Тупые скоты не понимали, как прекрасно жить в каменных домах, знать этикет и размовлять по-французски. Тупые скоты хотели равные возможности для всех. На то они и тупые скоты. А ведь могли и дальше прислугой при заводчике жить, да "бонжюром" его приветствовать. В книге, например картинка: мальчик, стог сена и коробка спичек. Что, по-вашему, будет делать мальчик? Правильный ответ: поджигать сено. Почему нормальный мальчик будет поджигать сено? Педологи хотели вскрыть то, что подавлено в человеке… Это правильно. Толковый пацан жечь не будет. Толковому и его подруге стог ещё пригодится. В.И. Прохорова: Во-первых, я помню, как подписывали пакт Молотова-Риббентропа. Мы подъезжаем к Курскому вокзалу и видим: фашистские флаги со свастикой. Мы думали, что Москву захватили немцы. Это было в 1939 году. Действительно, странно. Принимаем немцев и вывешиваем немецкие флаги. В 21 год это трудно понять. Они шли умирать «за Родину». Отечество в опасности. Вот это ощущение своей земли. Даже те, кого мы считали «маменькиными сыночками», даже те, у кого были расстреляны родители, шли в ополчение. И неправда то, что дети репрессированных или лишенцев хотели победы немцев. Был большой подъем среди молодежи, потому что шли защищать родину. Что же это получается? Выходит Власов не объединил всех истинных русских патриотов, глубоко верующих, честных людей? Выходит Миторфанов не прав? Как же теперь жить? В.И. Прохорова: Я была арестована в 1950 году за антисоветские разговоры. Тогда в связи с арестами, почти всюду были какие-то трюки. Кого-то срочно приглашали на работу получить премию, кому-то якобы телеграмма приходила… Мне сказали: «Вас разыскивают, хотят пригласить на работу в Министерство». Я удивилась: «Господи, в Министерство! Что мне делать в Министерстве?» Действительно, вскоре позвонил какой-то молодой человек. Я ему говорю: «Вы знаете, у меня осталось две недели до отпуска». А он стал уговаривать просто прийти. Тупые держиморды не догадывались, что можно просто приехать к гражданину домой и арестовать его. Для каждого из ДЕСЯТКОВ МИЛЛИОНОВ репрессированных выдумывалась индивидуальная приманка. Теперь мы знаем правду. Интиллигентные держиморды. Вы преподаете в институте Мориса Тореза?» Что-то нехорошее связано с именем Мориса Тореза.. Вот, и улица в Самаре.. Только тут меня хватили подозрения. Очень мрачная фигура был этот дядя Вася. [воет] Украинцы получали по 25, потому что все считались бендеровцами. Интересно, сколько получали русские, потому что все считались власовцами? Комментировать можно почти каждое предложение. Однако, не стоит. Жалко пожилого человека, за плечами сложная жизнь. Журналисту за такое интервью - разве что в лицо плюнуть, если понимал что делает. Если нет - ну что с идиота взать? - только посмеяться: один идиот написал, другие - восторгаются.
osta: IBolit-3 пишет: Поэтому как частный рассказ он интересен. Но какие-то выводы делать не позволяет. Его и нужно воспринимать как частный рассказ А я как раз думаю, что это интервью и не претендует на всесторонний рассказ об истории 20 века. Да, свидетельства, безусловно, интересны, не доверять им- у меня нет оснований. Понятно, что каждый человек волен рассказать о своей жизни то, что ему наиболее запомнилось и кажется интересным и полезным. Поэтому тем, кто хотел бы акцентировать внимание читателей на других аспектах нашей истории, никто не мешает привести свидетельства и с другой стороны. "Audiatur et altera pars". Vsevolod Не вполне вижу, что же могло вызвать такое противление в рассказе доброй Веры Ивановны. То ли свидетельство о том, что до революции были светлые примеры того, как выбившиеся в люди крепостные крестьяне старались творить дела милосердия и жить христианской жизнью, строя больницы, приюты, заботясь о рабочих и их детях. (Что не отрицает общего неблагополучия в стране, которое и привело к революции- это для тех, кто не понял ). Или вызывает сомнение то, что в советской школе тоже могли быть свои косяки, в т.ч. когда отрабатывались новые педагогические подходы и ставились эксперименты? Что в конце 30-х годов страна готовилась к войне с Германией и были антифашисткие настроения, и в этой ситуации вывешенные фашисткие флаги могли несколько шокировать народ сменой курса? Про методы ареста даже не хочется обсуждать. Уж и не знаю, как лучше. Это только Всеволоду ведомо. Надеюсь, никому из нас не придется свидетельствовать об опыте ареста из своего опыта.
AleBuAle: Vsevolod пишет: Если нет - ну что с идиота взать? - только посмеяться: один идиот написал, другие - восторгаются. Сева, предлагаю тебе сменить тон и следить за выражениями. Поменьше эмоций и оскорблений - всем пойдет на пользу.
полная версия страницы