Форум » Вопросы священнику » Зачем нужно поститься ? » Ответить

Зачем нужно поститься ?

Новоначальный: О. Рустик, впереди пост, и я хочу задать вам вопрос. Зачем нужно соблюдать пост мирянам? Разве есть добродетель в том, чтобы не есть скоромную пищу в определенные дни, которые называются постом? Ведь «Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (1Кор.8:8) В догматах церковных тоже ни слова не сказано о посте. «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим.14:17). Зачем нагружать постом всех принудительно и тем более почти 200 дней в году? Постились бы только те, которые имели к этому желание или духовную необходимость, которую они ощущали. Или пост был бы просто рекомендательным, но не обязательным, и меру поста каждый определял сам. В этом было бы, наверное, больше смысла. Почему несоблюдение поста или послабление поста считается грехом?

Ответов - 11

Священник Рустик : Пост – это не догматическое установление, а каноническое (дисциплинарное) и аскетическое, но без него опытное познание догматических истин невозможно. В раю была заповедь о не вкушении с древа познания, которую нарушили первые люди. Если говорить серьёзно, а не заниматься сектантской игрой в цитаты, пост – это условие для полноценного развития духовной жизни. Постился Спаситель, апостолы и их последователи. Церковь установила систему постов для создания необходимых условий для духовной жизни. Здесь важно понимать, что это не внешнее и обременительное иго, а средство для духовного возрастания, в котором мы должны быть заинтересованы. Что даёт пост с аскетической (духовной) точки зрения. Это средство борьбы со страстями - чревоугодием и гордостью. Пост смиряет тело (плотские страсти) и через это, при условии покаяния, служит средством для смирения души. Горделивая душа живёт своеволием и самоугождением, а тут такой удар, как говорится ниже пояса! Чревоугодие питает самолюбие и гордыню, приводит к презрению Бога. Без самоограничения в пище не возможно перейти к борьбе со страстями, например, гневом, потому что душа и тело взаимосвязаны. Если ты не можешь преодолеть чревоугодие, как справишься с раздражительностью? Если говорить серьёзно, без поста нет нормальной молитвы. Пост утончает духовное чувство, делает молитву лёгкой и сосредоточенной. Пост, как принцип воздержания, - это средство к достижению свободы – самообладания. Поэтому пост обязателен в духовной жизни, но мера его индивидуальна. Внешнее нарушение поста – грех, потому что установила его Церковь, то есть Господь, поэтому, если мы себя считаем христианами, мы имеем обязательство в послушании церковному уставу. Но главное здесь внутреннее нарушение - угождение своей похоти. Пост без молитвы – диета. Но иногда внешнее ограничение становится ступенькой к внутренней работе. В то же время пост – это не цель, а средство духовной жизни, цель – любовь, но достижение её без поста невозможно. Если вы считаете, что пост должен быть рекомендательным, тогда такое же значение должны иметь и все нравственные заповеди. Например, апостол Павел, говорит: не упивайтесь вином, так как в нём есть блуд. То есть, что бы ни прелюбодействовать необходимо, иметь воздержание в пище и питии. Страсти все взаимосвязаны, почитайте святых отцов, они пишут, что чревоугодие порождает гнев и блуд, питают самолюбие.

Новоначальный: Великий пост Возникновение Некоторые святые отцы уже в V веке были уверены, что сорокадневный пост перед Пасхой был апостольским установлением. Например, Лев Великий призывает своих слушателей к воздержанию, чтобы они могли «исполнить апостолами установленные сорок дней поста» (ut apostolica institutio quadraginta dierum jejuniis impleatur, P.L., LIV, 633). Подобные же выражения использовали историк Сократ Схоластик и Иероним(P.G., LXVII, 633; P.L., XXII, 475). Однако, современная историческая наука опровергает данное мнение, поскольку есть многочисленные свидетельства о существовании различных практик поста в первых веках, равно как и о постепенном процессе его развития. В первую очередь следует отметить письмо Иринея Лионского Папе Виктору в связи с пасхальными спорами, которое цитирует в своей работе историк Евсевий (Hist. Eccl., V, xxiv). Ириней отмечает, что существуют разногласия не только в отношении даты празднования Пасхи, но и в отношении предваряющего её поста. «Ибо, — пишет он, — некоторые думают, что они должны поститься один день, другие — два дня, иные — даже несколько, тогда как другие отсчитывают сорок часов дня и ночи для своего поста». Он также настаивает, что эти различия существуют с давних времён, тем самым подразумевая отсутствие Апостольского предания на этот счёт. Руфин, переводя Евсевия на латинский, передал текст таким образом, что получалось, что некоторые, согласно Иринею, постились 40 дней. По этой причине существовали разногласия относительно того, как же правильно читать этот текст, однако современная наука однозначно высказывается в пользу правильности перевода, приведённого выше. Таким образом, мы может придти к выводу, что Ириней примерно в 190 году ещё ничего не знал о посте в 40 дней. Такой же вывод можно сделать и из высказываний Тертуллиана. Несмотря на то, что у него есть целый трактат «De Jejunio», и он также часто касался этой темы в других местах (Tertullian, «De Jejun.», ii и xiv; ср. «de Orat.», xviii; etc.), в его трудах нет никакого указания на какой-либо период в 40 дней, посвящённых продолжительному посту. И подобное умалчивание мы видим у всех доникейских отцов, хотя многие из них имели достаточно поводов сослаться на такое апостольское установление, если бы оно существовало. Далее, есть основания полагать, что Церковь в апостольские времена было более склонна праздновать Воскресение Христово не ежегодно, а еженедельно. Если это так, то воскресная литургия представляла собой еженедельное празднование Воскресения, а пост в пятницу — крестную смерть Христа. Такая теория предлагает вполне естественное объяснение столь больших различий, существовавших в конце второго столетия в отношении дня празднования Пасхи и соблюдения предпасхального поста. Христиане были едины в праздновании Воскресенья и Пятницы, которые праздновались с самых ранних дней Церкви, обычай же ежегодного празднования Пасхи развивался постепенно и на него оказывали влияние местные условия. С появлением Пасхального праздника стал появляться и предпасхальный пост, поначалу короткий, не превышающий по длительности неделю, но очень строгий[1], когда вспоминали Страсти Христовы, или, более обще, «дни, когда Жених был взят» (Мф.9:15). Как бы там ни было, в начале IV века встречается первое упоминание термина τεσσαρακοστή. Он появляется в пятом каноне Первого Никейского собора в связи с обсуждением подобающего времени для созыва синода, и, возможно, он указывает не на период, а на конкретный праздник, например, Вознесение, или Сретение, который Этерия называет quadragesimæ de Epiphania. Однако следует помнить, что слово «Пятидесятница», πεντηκοστή, также означавшее первоначально пятидесятый день, впоследствии перешло на весь период от Пасхи до Пятидесятницы. Как бы то ни было, из «Праздничных посланий» Афанасия Великого известно, что в 331 году святой предписал своей пастве «четыредесятницу», продолжавшуюся сорок (календарных) дней и заканчивающуюся периодом строгого поста — Страстной Недели (которую он называет «святой седмицей великого праздника Пасхи»), и, во-вторых, что тот же святой отец, после путешествия в Рим и по значительной части Европы, написал в очень строгих выражениях александрийцам, призывая их соблюдать практику, которая уже повсеместно соблюдается (послание 11-е, из Рима): Но, возлюбленный, как бы ни было, убеди их в этом и научи их поститься сорок дней; ибо постыдно было бы, когда все поступают так, только находящимся в Египте, вместо воздержания, предаваться веселию Что касается установления числа 40 дней, решающую роль в этом должны были сыграть примеры Моисея, Ильи и Христа, но возможно также, что при этом имели в виду и 40 часов, которые Христос пребывал в гробе. С другой стороны, как Пятидесятница была периодом, во время которого христиане радовались и молились стоя[2], что, однако, не означает, что они постоянно пребывали в такой молитве, так и Четыредесятница была первоначально периодом, отмеченным постом, но не обязательно периодом, в течение которого верующие каждый день постились. Всё же, этот принцип по разному понимался в разных местах, результатом чего были совершенно разные практики поста. В Риме, в пятом столетии, пост длился шесть недель, но, согласно историку Сократу, только три из них были собственно постными, и то за исключением суббот и воскресений, и, как полагают некоторые историки, недели поста шли не подряд, приходились на первую, четвёртую и шестую недели. Возможно, впрочем, что эти недели поста были посвящены подготовке оглашенных к крещению, так как, по мнению многих исследователей, пост оглашенных и за них явился одной из причин формирования длительного предпасхального поста. На Востоке На Востоке же, практически повсеместно, за редкими исключениями, преобладала та практика, которая была упомянута выше в цитате из «Праздничных посланий» Афанасия, а именно, пять недель Великого поста были подготовительными для особо строгого поста Страстной седмицы. Однако, установив однажды число 40, длительность поста старались согласовывать именно с ним. Так, Этерия в своём «Паломничестве» говорит о соблюдавшемся в Иерусалиме посте в восемь недель, которые, при исключении суббот и воскресений, давали как раз 40 дней. Подобный же пост соблюдался и в других местах. Отголоски этой практики до сих пор сохранились в православном богослужении. В восьмую неделю от Пасхи («Сырную седмицу») уже соблюдается пост, хотя и лёгкий (запрещено только мясо); два дня на этой неделе богослужение совершается практически по великопостному чину; в субботу этой недели совершается память «преподобных отцев, в подвизе просиявших»[3]. Позднее, под влиянием монашеской практики, субботы и воскресенья тоже стали постными (хотя и в более лёгкой степени), а великопостный период теперь длится 48 дней, из которых 40 дней (до пятницы 6-й недели) именуются собственно Великим постом или Четыредесятницей[4], плюс ещё 8 дней Страстной Седмицы. Православные церкви в отношении поста по сей день руководствуются палестинским уставом, обычно называемым Типикон. Пищевой аспект Великого поста подробнее рассмотрен в следующем разделе, но общая схема такова: • с понедельника по пятницу — сухоядение один раз вечером. • в субботу и воскресенье — разрешается растительное масло, две трапезы в день[5]. • два дня в течение поста — в Вербное воскресенье и Благовещение (если только Благовещение не придётся на Страстную седмицу) — разрешается рыба. Если на будний день придётся полиелейный праздник, разрешается варёная пища с маслом и вино, или, если это среда или пятница, только варёная пища и вино[6], но в любом случае (даже и в Благовещение) трапеза в эти дни разрешается только один раз. Если в первое время воздержание от пищи до вечера соблюдалось всеми, а не только монашествующими (напр., Василий Великий, упрекая в одной из своих проповедей слушателей, явно не монахов, говорит: «Вкусить пищу дожидаешься вечера, но тратишь день в судебных местах»; подобное же говорил и Иоанн Златоуст: «Не будем думать, что одного неядения до вечера достаточно нам для спасения»), то поздне́е соблюдение этого обычая стало ослабевать, так что в современной православной литературе о каком-либо количестве трапез не говорится вовсе. Что же касается ограничений по роду пищи, то в наиболее близкой к Типикону форме они соблюдаются (если не считать некоторых особо строгих монастырей) у старообрядцев, тогда как в РПЦ и других церквях обычно допускаются те или иные послабления. На Западе На Западе развитие Великого поста шло иным образом. Постепенно утвердился обычай поститься шесть недель, однако, поскольку со временем на Западе в число постных дней вошла и суббота[7], общая длительность поста составила 36 дней (6 недель по 6 дней, исключая воскресенья). Святой Григорий Великий (560—604), а вслед за ним и многие средневековые авторы[8] описывал этот период, как «духовную десятину года», поскольку 36 составляет примерно десятую часть от числа дней в году. Позднее, ради исполнения числа 40, добавили ещё 4 дня, в результате чего пост стал начинаться в среду, которая получила название Пепельной среды. Впрочем, следы прежней практики до сих пор остались в т. н. «тридентском» миссале, где в молитве secreta в первое воскресенье Великого поста священник говорит о «sacrificium quadragesimalis initii», т. е. о жертве начала поста. Что касается пищевой составляющей поста, то, в отличие от Восточной церкви, на Западе больший акцент был сделан на времени и количествах принятия пищи. Первоначально допускалась лишь одна трапеза, каковая могла начаться только с наступлением вечера. Однако уже достаточно рано (мы впервые находим упоминание об этом у Сократа) стала быть терпимой практика разрешения поста в «девятый час», то есть, в три часа дня. Постепенному приближению времени обеда способствовало ещё и то, что канонические часы (Девятый час, Вечерня и т. д.) представляли скорее некие условные периоды, чем фиксированные моменты времени. Девятый час означал, без сомнения, три часа дня, однако служба девятого часа могла читаться сразу после шестого, который соответствовал полудню. Подобным же образом и вечерня, после которой полагалась трапеза, служилась всё раньше и раньше, пока, наконец, не было официально признано, что вечерня в великий пост может служиться в районе полудня (как оно и было в Католической Церкви вплоть до литургических реформ середины XX века). Таким образом, хотя в XI веке ещё объявлялось, что принимающие пищу до наступления вечера нарушают великий пост, уже в XIII веке такой обычай стал вполне общепринятым. Дальнейшим послаблением явилось введение вечерних лёгких трапез, т. н. «collatio». Ещё позже, ближе к XVIII веку, разрешили небольшую трапезу утром. В таком виде (одна полная трапеза и два небольших перекуса) этот тип поста (именуемый собственно «постом», в отличие от «воздержания», о котором пойдёт речь далее) просуществовал до наших дней, хотя и требуется официально лишь для нескольких дней в году. Что же касается ограничений на качество пищи, т. е. воздержания, то здесь долгое время также существовали значительные ограничения, хотя они и не доходили до такой строгости, как в Православной церкви. К первоначальному и повсеместному запрету на мясо позже прибавились запреты на lacticinia, т. е. молочные продукты. Причём, в отличие от поста, воздержание не отменялось и в воскресные дни великого поста. Исключения, всё же, допускались, и часто давались диспенсации, разрешающие вкушать lacticinia при условии совершения какого-нибудь благочестивого дела. В Германии такие диспенсации были известны, как Butterbriefe, считается, что благодаря им там было построено несколько церквей. Одна из колоколен собора Нотр-Дам во французском Руане по этой же причине раньше называлась La Tour de Beurre (т. е. «масляная башня»). Позднее, однако, большинство запретов были сняты, так что к началу XX века сохранялся лишь запрет на употребление мяса по пятницами и в некоторые другие дни года. В 1966 году Папа Павел VI в своём Motu proprio «Paenitemini» ввёл новые правила поста, сохранив запрет на мясо по пятницам, из дней же поста оставил обязательными только два: в Пепельную Среду и Великую Пятницу. Разумеется, подобные правила следует рассматривать, как минимум, который не препятствует желающим брать на себя дополнительные ограничения (не обязательно связанные с пищей) на этот период. Кроме того, многие традиционалисты соблюдают дореформенный пост, который, применительно к Великому посту, выражается обычно в посте шесть дней в неделю (кроме воскресений) и дополнительно в воздержании в пятницу и (не везде) в субботу. Рождественский пост Установление рождественского поста относится к древним временам христианства. Он упоминается в исторических источниках уже с IV века. Первоначально Рождественский пост длился 7 дней. Сорокадневным он стал в 1166 году по решению константинопольского патриарха Луки Хрисоверга при византийском императоре Мануиле. Рождественский пост — последний многодневный пост в году. Он начинается 28 ноября (по новому стилю) и продолжается до праздника Рождества Христова 7 января (нов. ст.). Этот зимний пост служит для верующих освящением последней части года и приготовлением к празднованию Рождества Христова. Успенский пост Если праздник Успения не из самых древних в Церкви, то пост пред ним наименее древний из постов Православной Церкви и моложе даже Петрова поста. История его поучительна тем, что показывает, как пост этот создан, без содействия столь могущественной вообще в Церкви силы предания, одною горячею любовью к Богоматери, все как бы возраставшею в Церкви от все увеличивавшихся знаков Ее небесного попечения о христианах. Впрочем, и все христианские посты – подобного происхождения. Не будучи в собственном смысле установлениями Христа и апостолов (как таинства), они суть невольно вырвавшиеся из сердца Святой Церкви излияния ее благодарности за особенно великие дела милости Божией. Они не продиктованы Церкви ее основателями, а добровольно принесены ее свободой в дар этим основателям. Поэтому вопрос давности тут не имеет никакого значения. В наименее древний из постов – Успенский – вложено не меньше сравнительно с древними постами любви к Чтимой им, судя по тому, что эта любовь скоплялась столько веков. Этим объясняется то обстоятельство, что Успенский пост, несмотря на свою наименьшую древность, занимает по святости (степени воздержания, принятой для него) первое место после Великого поста и выше Рождественского. Обращаясь к церковным памятникам, мы невольно поражаемся их долгим молчанием об Успенском посте. Тогда как о предпасхальном посте встречаются свидетельства уже со II века, а о Петровом с IV-V века, целый ряд уставов и типиконов до XII века, исчисляющих все посты и точнейшим образом определяющих режим (diaitan – греч.) их, не упоминают об Успенском посте. В древнейшем кратком уставе Студийского монастыря в Константинополе – Gupotuposis'е (IX в.) – и так называемом Diatuposis'е, уставе св. Афанасия Афонского (IX-X вв.), имеющих специально трактующую о постах главу с надписанием: «О количестве и качестве в пище и питии и о благочинии на трапезах», из многодневных постов, кроме «Великой четыредесятницы», названы только «четыредесятницы св. апостолов» и «св. Филиппа», и это в рукописях этих уставов XIV (!) века. Только в рукописи второго из этих уставов от XVI века на полях против указанной главы есть приписка: «замечательно (semaiosai – греч.), что ничего не говорится о посте Успения». Еще подробнее о постах говорит Евергетидский устав, посвящая им 5 глав своего «Пролога», но и здесь названы только те три поста. То же и в типиконе Константинопольского царского Пантократорского (Вседержителя) монастыря 1136 г. в отделе: «сколько и какой пищи предлагается монахам ежедневно» [56]. Из кратких уставов и типиконов, известных доныне, впервые указание на Успенский пост встречаем в типиконе южно-итальянского Николо-Казулянского монастыря (основанного в 1099 г. выходцами из Греции), – типиконе, составленном, должно быть, в XII в. из иерусалимского и студийского устава и из преданий самого монастыря. Здесь под 1 августа есть такое замечание: «Николая, святейшего патриарха Константинополя, нового Рима, о четыредесятнице Успения Пресвятой Богородицы. Есть у нас другой пост, называемый Пресвятой Богородицы, начинающийся с 1 дня августа месяца, который упоминается святым собором о соединении (в другой рукописи: «и седьмым собором в Никее»). Но первый день августа месяца не постимся из-за праздника святых Маккавеев, а от 2-го дня августа (начинаем) учиненный пост, и последование Преображения, т.е. 8 дней, все вполне поем (т.е., несмотря на пост, служба Преображению в церкви поется с предпразднством 8 дней)». Но тот же типикон в «каноне» о пище, обнимающем 25 глав, не называет Успенского поста. Этот типикон дает нам руководящую нить к отысканию начала для Успенского поста. По нему, древнейшее упоминание о посте нужно искать в деяниях так называемого «собора соединения», бывшего в 920 году. Собор этот по поводу вопроса о позволительности четвертого брака постановил, что даже и троеженцы подлежат особому церковному покаянию: они должны (могут?) «приобщаться (только?) три раза в год: в Пасху, в праздник Успения Богородицы и на Рождество Господа нашего Иисуса Христа, так как сим праздникам предшествуют посты» [57]. Сомнительно более раннее упоминание об Успенском посте в письме папы Николая I (858-867) болгарам: «следующие посты Святая Римская Церковь приняла от древности и содержит: по 40 дней пред Пасхой, после 50-цы, пред Успением Марии Богородицы, а также пред праздником Рождества Господня»: Римская Церковь никогда не знала Успенского поста и нигде он не продолжался 40 дней; так же как пост после 50-цы в Римской Церкви всегда был лишь четырехдневным. В сочинении «О трех Четыредесятницах», приписываемом Анастасию Синаиту (Патриарх Антиохийский, 561-600 гг.), Успенский пост представляется выделившимся из Поста святых апостолов: последний первоначально продолжался от 1-й недели по 50-це до Успения, а потом, по немощи человеческой, из него исключен июль. В Кормчей книге есть такое свидетельство об Успенском посте. Около 1085 года иноки Афонской горы спрашивали Константинопольского Патриарха Николая Грамматика о постах, между которыми их особенно смущал Успенский. О нем они писали Патриарху: «О посте, иже августа месяца до пятагонадесять дне, обретаем в соединения в соборе, бывшем в Константине граде о брацех, и в том памятовати недоумевающе молимся разрешити ны от стязания». Патриарх, по совещании с собором, ответил: «бяше пост в то время преложен бысть (т.е. пост с этого времени был перенесен на другое) сего ради, да не впадают в языческия посты, бывающия в то время; обаче и еще мнози от человек очищения ради от болезни постятся» [58]. Нарождающийся пост до того заинтересовывает общество, что о нем около того же времени – в XI-XII вв. – появляется и специальное исследование некоего Анастасия Кесарийского (может быть, тождественного с Анастасией Синаитом). Древность поста он доказывает ссылками на свидетельства о нем Антиохийских Патриархов и собора соединения и приходит к выводу, что пост соблюдался еще до императора Льва Мудрого (886-911 гг.)59. Наконец, около того же времени вопрос об Успенском, как и Рождественском посте, вновь рассматривается на Константинопольском Соборе – при Патриархе Луке и императоре Еммануиле (XII в.). По рассказу Вальсамона (XII в.), некоторые на этом соборе говорили, что в постановлении предыдущего (вышеупомянутого) собора при патриархе Николае было упомянуто о перенесении Успенского поста на другое время, и потому пост в первую половину августа не может иметь места. Но так как тот собор не указал, на какое время пост перенесен, между тем как из упоминания собора ясно, что пост соблюдался издревле в августе, то этот собор утвердил соблюдение поста в этом месяце. В свое патриаршество Вальсамон писал окружные и частные послания с увещанием соблюдать этот пост [60]. Никон Черногорец (XI в.) говорит об Успенском посте, что те, которые не соблюдают его, не имеют для себя основания в древности, однако и соблюдающие его утверждаются не на апостольском предании, а на обычае последующих времен, впрочем, весьма древнем [61]. Петров пост Начало поста восходит к глубокой древности. Он заповедуется уже в Апостольских постановлениях, но особо частыми упоминания о нём становятся с IV века. Впервые упоминает о нём "Апостольское предание" святого Ипполита Римского (III век). Тогда этот пост никак не связывался с апостолами, а считался компенсаторным, то есть те, кто не смог поститься перед Пасхой, да постятся по окончании праздничного ряда (от Пасхи к Троице). Особенно этот пост утвердился, когда в Константинополе и Риме, тогда ещё не отпавшем от Православия, были построены храмы во имя первоверховных апостолов Петра и Павла. Освящение константинопольского храма совершилось в день памяти апостолов 29 июня (по новому стилю - 12 июля), и с тех пор этот день стал особенно торжественным и на Востоке, и на Западе. В Православной Церкви утвердилось приготовление благочестивых христиан к этому празднику постом и молитвой. С IV века свидетельства отцов Церкви об апостольском посте становятся всё более частыми. О нём упоминают св. Афанасий Великий, Амвросий Медиоланский, а в V веке - Лев Великий и Феодорит Кирский. О. Рустик, постная практика в истории церкви различна. В разное время постились по-разному - и по количеству дней, и по качеству. Почему в настоящее время посты накрутились как снежный ком и давят огромным неудобоносимым бременем на плечи современных христиан? Я не отрицаю поста, считаю его необходимым условием духовной жизни, но не по полгода же. В литургическом предании пост зафиксирован только Великий, о других постах в богослужении даже не упоминается. Почему бы не оптимизировать посты согласно нынешнему времени? Например в монастырях оставить всё как есть, а для мирян, которые работают на производстве, живут в семьях с детьми, послабить посты, а в некоторых сократить количество дней, как они были установлены изначально? Я человек грешный, и меня посты очень длинные и тяжелые вводят просто в уныние и раздражительность. Я во время поста просто становлюсь злым и голодным, я работаю на тяжелой работе и поститься мне невыносимо тяжело. Я думаю, со мной многие согласятся.

Священник Рустик : В вашем случае лучше думать не о реформации церковной жизни, а об изменении себя во Христе. Помимо литургического предания есть ещё и каноническое. Проблему вы надумываете, на практике уже давно существует послабление постов. Найдите свою меру и спасайтесь во Христе.


Новоначальный: В каноническом предании говорится только о Великом Посте , о других постах в церковных канонах не говорится ничего. Интересное мнение о постах Игумена Петра Мещеринова Игумен Петр (Мещеринов) более десяти лет является насельником Московского Данилова монастыря. В монастыре проходил самые разные послушания, от регента и уставщика, до помощника благочинного. В 1995 году назначен настоятелем подворья Данилова монастыря в Подмосковье и по сей день исполняет это послушание. Имеет музыкальное и духовное образование. С 1992 года активно занимается преподавательской и просветительской деятельностью. Читает курс лекций, выступает на различных семинарах, конференциях, образовательных чтениях. Имеет большой опыт преподавания основ православной веры и духовной жизни, и что особенно важно, имеет ценнейший опыт работы с молодёжной аудиторией, среди которой пользуется огромным авторитетом и уважением. На сегодняшний день игумен Пётр является заместителем руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодёжи, а также руководителем школы молодёжного служения и отделения духовно-нравственного просвещения, входит в состав научно-экспертного совета цента. Автор статей и книг, посвящённых православному мировоззрению, духовному образованию, актуальным проблемам церковной и духовной жизни. С этими темами выступает на радио «Радонеж». Церковь в своих канонических правилах зафиксировала Великий пост и среды и пятницы всего года (за исключением сплошных седмиц). Строгость этих постов была разной, напр. по Студийскому уставу в субботы и восресенья Великого поста разрешалось есть рыбу. Что касается постов Петрова, Успенского и Рождественского, то первое тысячелетие их не было в Церкви. Константинопольский собор - не помню, какого года, в 11 или 12 веке говорит об этих постах следующее: обязателен для всех пост Великий и среды и пятницы. Перед праздниками Рождества, Успения и Апостолов имеется по неделе предпразднства, которую "неции" проводят в посте. А некоторые местные (монастырские) уставы этот предпраздственный пост распространяют и на более длительное время. Так произошли эти посты: сначала они были местными уставами, а потом "явочным порядком" распространились на всю Церковь (приблизительно как богослужебный устав Троице-Сергиевой Лавры - устав пребезобразный, антимонашеский - является образцом для большинства монастырей Русской Церкви, хотя Типикон никто вроде не отменял). Это история. На практике мы соблюдаем эти посты за послушание Церкви, хотя я постоянно слушаю жалобы на большую обременённость людей постами. Поместный собор РПЦ 1917 - 1918 гг. готовил решение вот какого рода: чтобы эти три поста оставить обязательными для клириков и монашествующих, а мирянам соблюдение их предоставить на их свободное произволение. Но, к большому сожалению, это решение, как и многие замечательные проэкты Собора, из-за революционного лихолетия приняты не были. А я считаю, что и монашествующим нужно делать послабление. Хорошо попоститься год, другой, третий... но когда уже нет здоровья, эти посты становятся ужасной обузой. Что касается личной практики каждого, я думаю так: разорять посты не следует без уважительных причин - хранением поста мы демонстрируем, как я уже сказал, послушание Церкви; а вот послаблять их, и даже значительно послаблять - просто необходимо. Пусть каждый решает сам для себя, исходя из своей жизненной ситуации. Хорошо посоветоваться с духовником - если он нормальный, конечно (что большая редкость). Всякий поступай по удостоверению своего ума (Рим. 14,5). Это, между прочим, Ап. Павел именно о еде говорил. похоже, что с постами мы переборщили. Тут вышел 7-й том Православной энциклопедии, со статьёй "Великий Пост". И оказывается, что ещё в 5-м веке всё было проще и легче. Все постились по-разному: многие воздерживались с понедельника по пятницу, а в субботу и воскресенье поста не было (это, кстати, осталось канонической нормой Церкви - кроме Великой Субботы, поститься по субботам нельзя, уж не говоря о воскресных днях). Кто-то воздерживался от животной пищи совсем, а некоторые ели рыбу и птицу (!!!). Некоторые постились до 9-го часа (т.е. до 3-х дня), а потом ели всё (!!!), и т.д... То есть: соблюдался Церковный принцип - единства в главном (40-дневная подготовка воздержанием к празднику Пасхи) и свободы в частностях. Со временем же местные уставы, самые строгие, самые неудобоносимые, сделались всеобщей нормой. И это ставит перед нами вот какой принципиальный вопрос: Не к тому я всё это говорю, чтобы разорять существующие уставы Церкви, а вот для чего: мы идентифицируем себя православными по большей части именно тем, что держим эти вот постные уставы. В самом деле: почему мы православные? потому что постимся полгода. Хорошо, я не против. Но отними от нас этот самый внешний пост - что от нас останется? Сможем ли мы сказать, что мы - православные христиане, так как мы живём со Христом, во Христе, в Духе Святом, в любви друг ко другу, в исполнении заповедей нашего Спасителя, в частом и радостном участии в Таинствах, - и всё это преображает нашу жизнь, наполняет её светом? Нет, так, пожалуй, не будет у нас дерзновения сказать... а вот что мы постимся изо всех сил - это да. Но не нарушает ли это тогда иерархию христианских ценностей? Хорошо, когда внешнее является выражением внутреннего; а когда только внешнее, а внутреннего-то особо и нет? Но что же и как можно поменять? Да и кто может в наше время провести какую-то разумную церковную реформу (она назрела уже очень давно!)? Тут дело в том, что какой-то внешней переменой или реформой ничего не решишь. Опыт 20 века убедительно об этом свидетельствует. Здравое ощущение необходимости обновления выродилось в обновленчество, такая же необходимость восстановления истинной общинной жизни буксует... и т.д. Ещё очень полезно почитать Церковную историю (рекомендую - сейчас вышло много книг историка А.Лебедева, я увлёкся). Из неё явствует, что всегда в Церкви было "плохо", и наше время сравнительно - далеко не самое худшее. Всё упирается во внутренние отношения членов Церкви. Если между ними есть любовь, и они живут по Евангелию - любые формы одушевляются ими, на них просто не обращаешь внимания. Ну какая разница, в самом деле, какие формы (зависящие и от очень многих причин не сугубо церковных - культурных, социальных и проч.), если христиане живут во Святом Духе, Который наставляет всех на всякую истину! А если любовь, Евангелие, сама христианская жизнь подменяются администрированием, жизнью по стихиям мира сего - то хоть всё реформируй, хоть в точности возроди первохристианские апостольские формы - только хуже будет. Поэтому нужно возрождать любовь и реформировать жизнь, причём - свою. Это, как показывает опыт, самое сложное. Не нужно строить "планов громадьё": самому понять, что к чему, самому обретать истинную христианскую жизнь (она не зависит ни от каких форм); по мере возможности помогать в этом своим ближним. Если каждый из нас, на своём маленьком месте, будет стараться жить по-христиански, и если таких вот "нас" будет больше, то накопится некая "критическая масса", которая повлечёт за собою и перемены во внешнем. Приведу пример. В советское время в храмах Москвы на Пасху не причащали. Также не причащали на Светлой седмице, в Родительские субботы и по некототорым другим праздникам. Не причащали по обилию народа, но и потому, что так считали клирики: напр., на Светлой не постятся, поэтому и причащаться нельзя. - Вот после 1988 г. началось возрождение Церкви. Люди захотели чаще причащаться, наступило осознание, что на Пасху и Светлой как может христианин не причаститься? И вот прошло 15 лет, и уже ни один, даже самый советский поп, не посмеет не вынести Чашу на Пасху (вне Москвы, к сожалению, продолжается старая история). Так "критическая масса" возвращения к правильному осознанию этой стороны церковной жизни изменило и практику её. Такой путь, я думаю, и во всём остальном должен быть. Читайте книги, думайте, общайтесь, молитесь, экспериментируйте... глядишь, и косное духовенство подтянется... Мнение Игумена Петра на форуме ЦДРМ

Священник Рустик : Великий пост, а также посты в среды и пятницы являются каноническими - см. 69 правило св. Апостолов. Остальные посты являются уставными, т.е. введенными в практику через монастырский устав, впоследствии распространившийся и на мирян. http://days.pravoslavie.ru/Life/life2357.htm Не стоит так резко различать каноническое установление и уставной обычай. В иерархии правовых норм после канонического правила следует «обычай» или иначе не писанный канон. Великий пост, как и прочие многодневные посты, имел своё развитие, где первоначально постились готовящиеся к крещению, а затем к ним присоединились верные. Развитие церковной жизни и её практики – это не апостасия или фарисейское возложение тяжких бремён (так думают протестанты) - а духовное восхождение, впитывание идеальных норм духовной жизни. И у нас есть два пути: скептическое разрушение этого идеала, торжество разума и фарисейства или посильное к нему стремление, которое рождает смирение.У христианина нет никаких оснований говорить о необязательности того или иного поста, существующего в современной богослужебной практике, проблема решается установлением его меры. Игумен Пётр (Мещеринов) – замечательный молодёжный пастырь, но на этом пути, как у священника так и у молодёжи есть свои искушения, о которых нужно говорить не меньше чем о молодёжном служении. «Читайте книги, думайте, общайтесь, молитесь, экспериментируйте... глядишь, и косное духовенство подтянется...». А если «костное духовенство» не подтянется? И может ли православная молодёжь быть его водителем? Я был свидетелем того, что молодёжь много «читая книги, думая, общаясь, молясь, экспериментируя...» по своей неопытности улавливалась духом протестантизма и модернизма, где борьба с «косным духовенством» становится чуть не делом всей жизни. Это опасный путь. И молодёжный пастырь несёт ответственность за ту церковную свободу, которую он провозглашает для молодёжи, ибо последняя, в силу своей незрелой психологии и не искушённости не редко забывает, что подлинная свобода носит духовный характер, и она достигается не церковными экспериментами, а смиренной церковной жизнью.

Новоначальный: Уставной обычай - это как раз тот случай, когда его можно изменить при соборном решении поместной церкви, и эти попытки были сделаны на соборе 17-18 годов. Поместный собор РПЦ 1917 - 1918 гг. готовил решение вот какого рода: чтобы эти три поста оставить обязательными для клириков и монашествующих, а мирянам соблюдение их предоставить на их свободное произволение. Но, к большому сожалению, это решение, как и многие замечательные проэкты Собора, из-за революционного лихолетия приняты не были. О. Рустик, под протестантами вы, наверное, объединяете всех с вами несогласных? Или вы в это слово вкладываете другое понятие? О. Петр Мещеринов по вашей версии этого слова, наверное, тоже протестант? О. Рустик, что же вы такого мнения о молодежи? А пастыри, которым нет и 30 лет, - они опытны? Каким духом они улавливаются? А потом что вы ждете от молодежи в взаимоотношении с косным духовенством - смиренного припадания и целования ручек? По принципу: батюшка большой, ему виднее, чем мне грешному и не достойному. Почему у вас молодежь с эпитетами "ненеопытная", "незрелая", "неискушенная", "забывчивая про подлинную свободу"? И что вы подразумеваете под смиренной духовной жизнью?

Священник Рустик : Новоначальный пишет: О. Рустик, под протестантами вы, наверное, объединяете всех с вами несогласных? Или вы в это слово вкладываете другое понятие? О. Петр Мещеринов по вашей версии этого слова, наверное, тоже протестант? Игумен Пётр, разумеется, православный пастырь, но современная церковная молодёжная политика, как экспериментаторская площадка, не лишена протестантских тенденций. И характер вашего настроения – яркое тому подтверждение. Новоначальный пишет: О. Рустик, что же вы такого мнения о молодежи? А пастыри, которым нет и 30 лет, - они опытны? Каким духом они улавливаются? Молодой пастырь хотя бы получил богословское образование, а главное семинарское воспитание, - всё это, а также его служение, погружают его в церковную жизнь, потом не забывайте, что пастырство – это призвание. У пастырей свои искушения, но наша тема – молодежная политика и её проблемы. Новоначальный пишет: А потом что вы ждете от молодежи в взаимоотношении с косным духовенством - смиренного припадания и целования ручек? По принципу: батюшка большой, ему виднее, чем мне грешному и не достойному. На эту тему мы уже с вами говорили. Священник, каким бы он не был, косным или молодым, в силу иерархического положения достоин соответствующего к себе почтительного отношения. Потом «косность», тяготение к привычному, невосприимчивость к новому, консервативность, не всегда являются отрицательными характеристиками. Нередко это является признаком духовной трезвости и осмотрительности в стремительно меняющихся условиях жизни, которые имеют очень сложную духовно-нравственную и идеологическую природу. Во всём должна быть мера и своевременность, а главное – действительное проявление духовных движений, а не их имитация. В этом процессе, для качественных и позитивных изменений, нужна не просто «критическая масса», а осмысление и духовная оценка характера происходящих событий. Мы, в своём большинстве - неофиты, и не настолько пропитаны духом церковной жизни, что бы требовать радикальных перемен в той сфере жизни, где руководящая роль должна принадлежать не эмоциям и секуляризованному мышлению, а духовному опыту и целесообразности, выражаемым соборным разумом. Поместный Собор 1917-18 годов готовился более 10 лет, и нам нужно время и подготовка. Новоначальный пишет: Почему у вас молодежь с эпитетами "ненеопытная", "незрелая", "неискушенная", "забывчивая про подлинную свободу"? И что вы подразумеваете под смиренной духовной жизнью? Молодёжь, как молодёжь, только в последнее время некоторых испортил дух секуляризации и либерализма. Смиренная духовная жизнь – это вхождение в церковную жизнь, которая начинается не с критики существующих в церкви порядков и обычаев, а покаяния.

Новоначальный: Простите о Рустик но вставлю ещё раз высказывание о Петра Мещеринова , оно здесь очень уместно. Как ни странно, но покаяние начинается с критики. Возвещение Церкви не может не быть критичным. Отношение Церкви Христовой ко всему, что происходит в падшем мире сем, лежащим во зле, не может быть никаким иным, кроме как критичным. Больше того - отношение Церкви и к самой Церкви, поскольку она существует на земле, не может не быть критичным. Невозможно, чтобы возвещение Церкви было триумфалистским, самодовольным, самовосхвалительным. Только критика делает церковное суждение подлинным возвещением Церкви, ибо критика - единственный инструмент, позволяющий Церкви не прозевать тот момент, когда она, неся своё служение на земле, проникается стихиями мира сего. Вот почему важен - и, пожалуй, единственно верен - критический взгляд на Церковь. Прежде всего изнутри её; но и к внешней критике должно прислушиваться - не дали ли мы повод к тому, что имя Божие хулится у язычников. А боящимся критики нужно бы вооружиться мыслью, что именно с критики (разумеется, в свете Евангелия) начинается подлинное покаяние. Ведь покаяние - не иное что, как критическая оценка себя, своих поступков, слов и мыслей. Отвергая критику, мы тем самым отвергаем и покаяние, а без него не только возвещение Церкви, но и вообще никакое христианство невозможно.

Священник Рустик : Правдоискательство без любви – критиканство (преп. Ефрем Сирин). Вы стяжали христианскую любовь? Если нет, то вы, увлекаясь критикой, – упражняетесь в губительном критиканстве. Я предпочитаю миссии по спасению Церкви, личное стяжание любви. Об остальном (по тексту приведённой вами цитаты) я уже сказал в теме "о Предании". Чувствуется, что эти слова игумена Петра звучат для вас как клич: "православная молодёжь всех церквей - объединяйся!". Игумен Пётр пишет: Только критика делает церковное суждение подлинным возвещением Церкви, ибо критика - единственный инструмент, позволяющий Церкви не прозевать тот момент, когда она, неся своё служение на земле, проникается стихиями мира сего. А я считаю, что не «критика – наш единственный инструмент», а благодать Святого Духа – не даст нам проникнуться «стихиями мира сего».

Леонид Рамзаев: Новоначальный пишет: . Рустик, что же вы такого мнения о молодежи? А пастыри, которым нет и 30 лет, - они опытны? Каким духом они улавливаются? А потом что вы ждете от молодежи в взаимоотношении с косным духовенством - смиренного припадания и целования ручек? По принципу: батюшка большой, ему виднее, чем мне грешному и не достойному. Принцип "жираф большой, ему видней" давно уже в нашей стране привит нам всем на уровне подсознания, когда кто-нибудь становится "жирафом", он начинает вести себя соответственно этой модели поведения. Наверное, на церковных отношениях это тоже сказывается, но с другой стороны, определенный духовный опыт священников действительно позволяет видеть какие-то более глубокие вещи и понимать их на практике, в том числе и в необходимости поста. Все же отец Рустик не унижал вас в этой теме. В первую очередь, мне кажется, ваш вопрос был связан с тяжестью для вас соблюдать эти посты, и мне тоже очень тяжело их соблюдать. Может быть задать вопрос применительно к вашей ситуации, что вас тревожит, если вы будете давать себе послабление в посте. Для чего необходимо менять всю церковную практику, чтобы послаблять себе конкретные посты?

Священник Рустик : "Пусть жиpaф был непpaв, Hо виновен не жиpaф, А тот, кто кpикнул из ветвей: -Жиpaф большой, ему видней". В. Высоцкий



полная версия страницы