Форум » О любви, браке, семье » «Мы терпеть друг друга не могли и не хотели–и как раз в этот момент я уверовал в Бога"-Шатов о семье » Ответить
«Мы терпеть друг друга не могли и не хотели–и как раз в этот момент я уверовал в Бога"-Шатов о семье
osta: По-моему, очень интересная беседа, искренний и честный рассказ о своем семейном опыте и с учетом большой пастырской практики. С чем-то могла бы поспорить, но в целом- очень дельно. Беседа с прот. А. Шатовым (ныне- еп. Пантелеимоном Шатовым) на радио "Град Петров". Привожу наиболее интересные отрывки. Полная версия- здесь: http://grad-petrov.ru/archive.phtml?subj=4&mess=252 Текст большой, но очень увлекательный. [quote]«Мы терпеть друг друга не могли и не хотели – и как раз в этот момент я уверовал в Бога». Протоиерей Аркадий Шатов об опыте построения и сохранения семьи. Л.Зотова: Дорогие друзья, здравствуйте! У микрофона Людмила Зотова. Сегодня в гостях у программы «Семья» председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению протоиерей Аркадий Шатов. Здравствуйте, отец Аркадий! Прот.А.Шатов: Здравствуйте, дорогие друзья! Л.Зотова: Спасибо. Отец Аркадий, обычно гости нашей студии рассказывают о своей семейной жизни. Мы были бы очень благодарны, если бы Вы рассказали нам о своей семье. Вот мой первый вопрос, касающийся Вашей семьи: с чего началась Ваша семейная жизнь – если можно, с самого начала? Ваша встреча с Вашей будущей супругой, почему Вы выбрали именно этого человека в спутники жизни? Прот.А.Шатов: Вся моя жизнь – я не могу обо всем рассказать, мне стыдно рассказывать о своем прошлом, о своих грехах, конечно, да и неудобно, наверное, это делать в эфире. Я думаю, что на Страшном Суде Вы все узнаете, и многое про меня узнаете, что я скрываю тщательно. Но вся моя жизнь, все-таки, она была безобразна, и неустроена, и направлена не туда, куда нужно. И если бы не Господь, если бы Он не остановил меня в этом моем медленном падении… Детство был радостный период в моей жизни, хотя родители были неверующие, но все-таки они дали мне любовь и научили меня любить. И детство было радостным, счастливым началом моей жизни. А потом жизнь изменилась, и я стал разочаровываться в тех идеалах, которые были тогда. И это касается не только, конечно, каких-то идеалов, касающихся искусства, науки, чего-то другого, каких-то общественных идеалов, идеалов коммунистических, которые тогда были. Но это касается и семьи, конечно, тоже, потому что моя семья начиналась совершенно неправильно, совершенно неверно; совершенно не те мотивы были у меня, когда я вступал в брак. Я боюсь рассказывать подробно об этом, чтобы кого-нибудь не искусить, не соблазнить. Но в брак я вступил вовсе даже не по любви и вовсе не потому, что хотел создать счастливую семью. Были какие-то другие причины для этого брака. Сам я был человеком абсолютно неверующим, убежденным атеистом. Моя жена тоже была некрещеная, и я был тоже некрещеным. И жена тоже была совершенным атеистом, и она была совсем, как говорят, «не в моем вкусе». И я себе всегда жену представлял совсем по-другому; идеал, так сказать, жены, невесты был у меня совершенно другой. И наша совместная жизнь началась совершенно по каким-то иным причинам. И вот, когда мы уже стали жить вместе, мы даже развелись один раз с ней, потом снова, правда, расписались, но был и такой момент в нашей жизни. И, конечно, терпеть друг друга мы не могли и не хотели. Это просто был какой-то эпизод в нашей жизни. И вот как раз в это время я уверовал в Бога. Я узнал, что есть Бог, узнал, что Христос – Богочеловек, пришедший в мир нас спасти; поверил в это. Принял святое крещение. Моя жена не сразу последовала за мной. Она считала, что я сошел с ума. Нашу первую дочь она позволила крестить, но не разрешала носить ее в церковь, ругала меня. Были у нас такие, смешные сейчас, эпизоды, когда я, будучи неофитом, стремился свою старшую дочь почаще водить в церковь. Мы жили в трех троллейбусных остановках от Елоховского собора, время на прогулку отводилось не очень большое, и я бегом с коляской бежал в собор, чтобы приложить ее ко всем иконам, к мощам. И однажды моя жена увидела, что я не гуляю по скверикам со своей дочерью, а бегу с коляской в сторону собора. И она поняла, куда я направлял свой путь, и устроила мне скандал. Вот так продолжалось какое-то время, но все-таки Господь призвал к вере и мою жену. И, конечно, как она рассказывала потом, поворотным пунктом в ее жизни от неверия к вере было то, что появилась наша первая дочь, появилась жизнь как бы из ничего, появился новый человек. И ее это очень поразило – чудо рождения новой жизни. И если я поверил в Бога, потому что увидел всю неправильность своей жизни, то она уверовала, потому что увидела радость появившейся новой жизни. И тогда поверила в Бога. И еще одна характерная мелочь была: когда мы окрестили свою дочь, жена была еще некрещеной и неверующей. И она вдруг почувствовала, что запах святого мирра, которым была помазана моя дочь – ее крестили дома – это запах почему-то ее раздражает, почему-то вызывает у нее какую-то злобу, ненависть. И она почувствовала, что запах-то приятный, но ей все равно не по себе. И она поняла, что действует какая-то все-таки злая сила в ней самой. И это тоже было одним из тех моментов, которые привел ее ко крещению. И вот крестилась моя жена. Мы с ней повенчались. После этого один старец, отец Таврион, благословил меня поступать в семинарию, готовиться к принятию священства. А моя жена говорила, что ее никто не спрашивал, будет ли она матушкой, и она совсем не хотела быть женой священника. Но впоследствии она в Бога поверила. Она прожила после крещения не так долго, она заболела раком. У нас появилось еще три дочери, а жена умерла. Но, когда она умирала, она была в большей степени матушкой, чем я батюшка. На ее отпевание собралось много священников, хотя тогда это было не очень принято. И старец, отец Павел Троицкий, когда я получил больничный храм, писал мне в письмах, что это все за тебя ходатайствует твоя матушка. И она, когда умирала, то говорила, что если я умру, то храм больничный нам отдадут. И когда мы старались, чтобы нам отдали больничный храм в Первой Градской больнице в Москве, то, наверное, это произошло по ее молитвам. Так что моя жизнь состоялась только благодаря тому, что мы оба пришли к Богу, только потому, что мы соединились во Христе. И, конечно, я себе представить не могу, как бы сложилась моя судьба, если бы не это, и какая бы другая у меня была бы жена, потому что, конечно, я ее полюбил, и очень рад, что у меня четыре дочери есть, они мне ее напоминают и очень любят ее. У троих моих дочерей есть тоже дочери, они назвали их в честь мамы – Соня. Так у меня есть внучки Сонечки. И четвертая дочка, если у нее родится девочка (пока у нее родился мальчик), тоже назовет ее, конечно, Соней в память о своей маме. И, конечно, вот это присутствие Христа преобразило, изменило, исправило все то плохое, что было во мне, в моей жене. Изменило нас и явило нам какой-то иной образ бытия. Так что это было главным в нашей семейной жизни. Л.Зотова: Отец Аркадий, Вы остались один с Вашими четырьмя дочерьми. Как Вам далось воспитание Ваших дочерей? Это будет полезно услышать нашим родителям, особенно отцам. Вы совмещали в себе впоследствии роль не только отца, но и как-то материнскую любовь Вы должны были компенсировать, наверное? Как у Вас это получалось? Прот.А.Шатов: Теперь я вижу, что я делал очень много ошибок. [more]Мои дочери мне тоже иногда говорят, что я делал ошибки в воспитании. Мне это бывает очень больно слушать. Например, одну из дочерей я наказывал, и достаточно строго. И когда она у меня просила прощения, я ей говорил: я тебя, конечно, прощаю, но наказать тебя я должен. И клал ее на лавку в коридоре, и применял к ней, так сказать, физические меры воздействия. Теперь я понимаю, что, конечно, делал это зря. Но со временем приобретался какой-то опыт, и я очень жалею, что очень мало времени уделял своим дочерям, хотя мы с ними иногда гуляли, чем-то вместе занимались, я читал им книги, конечно, вечерами – они это помнят очень хорошо, очень это ценят. И они говорят, что у них было счастливое детство. Но, конечно, главную роль в воспитании детей сыграла моя жена. Она была достаточно строгой, очень требовательной, она была замечательным психологом и она очень верила в Бога. Например, когда она умирала, она не боялась смерти. У нее была очень сильная вера во Христа, и об этом тоже писал старец в письмах мне, что она за короткое время все-таки прошла очень длинный путь от абсолютного неверия, отрицания Бога. Она по профессии была театральным режиссером, можно себе представить, что это за область жизни человеческой. И вот она стала матушкой, воспитала дочерей, очень многих людей привела к Богу, например, тех студентов, которые занимались в ее театральном кружке, очень многих она обратила к вере. И когда она умирала, она не боялась смерти. Она боялась страданий, но Господь был милостив к ней, и тяжело ей было только последние день или два. Нужно было доставать где-то наркотики, чтобы как-то снять боль. А так она умирала в сознании, вернее, незадолго до того, как умерла, была в сознании, причастилась Святых Христовых Таин. И перед смертью у нее спрашивали другие женщины: Соня, а на кого ты дочек-то оставляешь? И она совершенно спокойно, с твердой верой говорила: я оставляю их на попечение Божией Матери. И, конечно, эта ее вера и молитва за дочерей, они помогли нашим дочкам все-таки вырасти достаточно хорошими, как мне кажется, людьми. Все четверо сейчас вышли замуж, хотя в наше время найти девушке жениха не так уж бывает легко. У троих из них мужья священники, у четвертой муж – детский врач. Сейчас у меня одиннадцать внуков. Дочери мои пережили многие трудности в жизни; у двух из них умерли младенцы после рождения, мы успели их покрестить; у них была сердечная патология – два внука и одна внучка у меня прожили всего несколько дней. Но дочери это пережили. И, мне кажется, они очень хорошие люди, но, конечно, это заслуга матушки, потому что она своими молитвами после смерти все-таки помогла им; ее вера в заступничество Божией Матери помогла. Но кроме того, когда она их воспитывала, она была к ним достаточно строгой. Она их любила, но все-таки строгость была. И вот сейчас очень часто дети ко мне приходят на исповедь и говорят: я ругался с мамой. Моя жена – чтобы дети поругались с мамой, это просто было невозможно представить себе! Она воспитывала в них уважение ко мне, и всегда лучший кусок за столом предназначался папе. Сначала папе, потом всем остальным. Она воспитывала уважение ко мне. И они меня очень уважали: когда они, например, о чем-то беседовали, и нужно было что-то рассказать друг другу, они иногда обманывали друг друга, но если они говорили: «я говорю как перед папой», то это означало, что они говорят правду. Правда, потом они придумали такой способ: после «папы» прибавляли «Римским». И тогда дозволялось обмануть. Они говорили: «я говорю как перед папой» (а про себя говорили «Римским»), и после этого могли сказать какую-то неправду. Но, в общем, они ко мне всегда относились хорошо; и сейчас они очень любят меня, очень печалятся, когда меня нет дома, заботятся обо мне замечательно. Но все это, как мне кажется, тоже вложила в них моя жена. Л.Зотова: А какого возраста были девочки, когда Ваша жена перешла в другой мир? Прот.А.Шатов: Младшей было шесть лет, и, конечно, с ней были самые большие трудности, потому что в шесть лет пережить смерть мамы… Когда жене делали первую операцию, и мамы долго не было дома, ей делали две или три операции, то моя младшая дочь была совсем маленькая, и она начала заикаться. И когда мама вернулась домой, она ее не узнала, потому что мамы долго не было, и с трепетом спросила: а правда, ты моя мама? До слез трудно было это слушать, но как-то, слава Богу, пока все хорошо. И я надеюсь, что и дальше будет хорошо, потому что все-таки моя жена сумела вложить в них веру. Она не заставляла их молиться, не заставляла их ходить в храм, как-то мы старались сделать это для них радостным. И когда я приходил с ними в храм, я приходил ненадолго и старался помочь им в храме: рассказывал про иконы, старался сделать этот день радостным для них. Например, когда они с моей женой шли в храм на всенощную, на долгую всенощную, которую не могли, конечно, всю выстаивать, они выходили из храма, играли на детской площадке. А после Литургии они обязательно ходили в магазин, жена им покупала что-нибудь вкусное – блинчики с мясом, которые они очень любили. И для них все это было праздником. И поэтому таких проблем с потерей веры, с отходом от Церкви у меня с ними, слава Богу, не было. Были, конечно, разные искушения, разные трудности, и не так все, конечно, было легко, но все-таки главное было сделано. И тут, как мне кажется, важна строгость, которая есть проявление любви. Если строгость – не просто раздражение, не просто грубость, не просто плохое настроение, если строгость – это проявление любви, то это, конечно, даст свои плоды. Я помню, моя дочка рассказывала мне, а сам я об этом эпизоде забыл: как однажды она шла в храм, и мама ей велела надеть одно платье. А моя дочь хотела надеть другое. И дочь моя настояла все-таки на своем. Когда она пришла в храм, она исповедалась у меня, других не было, мы жили в деревне тогда, и она мне рассказала этот эпизод. И я ей сказал: иди и переоденься то платье, в которое сказала тебе мама. Она пошла и переоделась. Казалось бы, такая мелочь, но все-таки дети должны быть послушными, и надо их обязательно научить послушанию, пока они маленькие. А в дальнейшем воспитывать в них уважение к родителям; мать должна заботиться о том, чтобы они уважали отца; отец должен заботиться о том, чтобы они любили мать. Моя жена очень хорошо умела с ними играть. Когда мы жили в деревне, все соседские дети собирались у нас, и она с ними играла, как сейчас говорят, в какие-нибудь ролевые игры. Устраивала какую-нибудь игру, кто-то из них был контрразведкой, кто-то был шпионами. И они играли очень увлеченно, они всегда очень хотели играть с моей женой. На праздники ставили с ними обязательно спектакли, балеты; в них участвовали и наши соседи. И праздники всегда были очень радостные для наших детей. Они очень любили с мамой общаться. Мы часто вспоминаем, как они сидели с мамой и играли с ней в то, что они выросли, приехали к ней ее навестить, и каждая из них рассказывала, кто у нее муж. У кого-то был муж дипломат, у кого-то пьяница-шофер почему-то, я помню, у кого-то еще кто-нибудь. И вот они рассказывали, что у них происходит, им звонили мужья, они по телефону им что-то отвечали. Получилось в жизни не так, как они рассказывали; у них мужья замечательные, я их очень люблю. У меня четыре зятя, замечательные. И я думаю, что забота о детях, игра с ними, понимание их – все это, конечно, помогло дочерям вырасти хорошими людьми. Л.Зотова: Отец Аркадий, веяния современного мира, наверное, приводят к тому, что между родителями и детьми сейчас устанавливаются партнерские отношения. То есть часто дистанции не бывает в семье – может быть, поэтому, как Вы говорите, дети могут грубить родителям, потому что дистанция стирается. Все-таки Вы считаете, что родители должны стоять выше детей? Не должно быть партнерства? Прот.А.Шатов: Конечно. Вот, Вы знаете, одна из моих дочерей… Есть такое Прощеное воскресенье. Мы вечером приходим домой, и в храме просим прощения друг у друга, а я иногда вечером дома просил прощения у своих дочерей. И моя дочь мне говорила: ты – папа, ты не должен у меня просить прощения. То есть вот это понимание того, что папа и мама – это все-таки не ровня, это существа, которые как-то выше тебя, которых ты, конечно, должен любить, но должен и уважать, и слушаться обязательно, и что для них другие правила позволены – совсем не те, что для тебя. И ты себя не должен с ними равнять. И это очень важно ребенку не объяснить словами, а внушить самим образом жизни семьи. Л.Зотова: Отец Аркадий, проблема подросткового возраста часто волнует родителей. Как Вы считаете, какие проблемы в современном мире типичны для детей-подростков, и как с ними справляться? Что бы Вы могли сказать и из своего опыта, и из опыта Ваших прихожан? Прот.А.Шатов: У нас дома не было телевизора. Отец Павел, такой замечательный старец, который руководил жизнью нас и наших детей, он писал, что все-таки телевизор дома для детей не нужен. И если есть телевизор, и если даже его смотрят ограниченно, то все-таки многие дети мне очень часто на исповеди говорят, что они втайне от родителей смотрят фильмы какие-то или еще что-то. Поэтому телевизора у нас, конечно, не было. Конечно, дети прошли через какие-то увлечения. Но здесь очень важно родителям понять, что происходит, и пройти через все это вместе со своим ребенком. Не просто сказать: знаешь что, нельзя слушать рок, нельзя слушать рэп или еще что-то такое. А послушать самим и объяснить им, почему это нельзя слушать, показать им, почему нельзя. Иногда можно что-то высмеять; иногда нужно к чему-то отнестись серьезно; а что-то можно похвалить. Скажем, есть у нас какие-то рок-ансамбли, русский рок, где слова, в общем, хорошие бывают и исполнены какого-то смысла. Во всяком случае нужно с пониманием к этому относиться, и заново это пережить для себя. Не просто отбросить, а войти в это вместе с детьми. Посмотреть вместе с ними фильм, который их интересует, или который все смотрят. Погрузиться в Интернет и объяснить, что там плохое, а что хорошее, объяснить всю опасность этой интернетовской жизни. Может быть, сделать вместе с детьми страничку в «Одноклассниках» или «В контакте». Я знаю родителей, которые это делают вместе со своими детьми. А можно снять фильм какой-то, если детей это интересует, и поместить его на страничку. Помочь им отобрать фотографии какие-то красивые. И таким образом воспитывать в них эстетическое какое-то чувство, с ними вместе обсуждать книги, которые они читают. Конечно, нужно начинать читать в детстве обязательно, нельзя терять времени, потому что в подростковом возрасте нарушается доверие между родителями и детьми. У нас тоже такое было, и бывали всякие такие случаи, но надо помнить, что подростковый возраст – это только период, который обязательно пройдет. И нужно пройти его постараться с наименьшими потерями. Нужно верить в то добро, которое есть в ребенке, молиться о нем обязательно, не отдаляться от него, не терять с ним контакт. Что бы ребенок ни сделал, совсем вычеркнуть его из своей жизни, или так повести себя, чтобы отношения прервались, ни в коем случае нельзя! Нужно, чтобы сохранялась любовь; что бы ни было, нужно всегда подойти, может быть, вечером присесть рядом с ним, погладить по головке, сказать, что я тебя люблю, поговорить с ним обязательно. Иначе все может кончиться, конечно, трагедией. Если ребенок увидит, что родители отвернулись от него, он будет искать радости и утешения где-то на стороне, на улице, со своими сверстниками. И что еще важно – помочь детям найти друзей. В подростковом возрасте родители отходят на второй план, и очень важно, чтобы были хорошие друзья. Очень важно, чтобы в начальной школе была хорошая учительница. В средней школе – чтобы вся атмосфера школы была хорошей. И очень важно, чтобы были друзья. У моих дочерей, слава Богу, были очень хорошие друзья, очень хорошие подруги. Это были девочки, которые исповедались у одного священника; девочки, которые ходили с ними в одну школу. С моей старшей дочерью ее подруга поступила вместе в медицинский институт, закончила его. И если бы не она, наверное, моей дочери было бы там сложно в компании молодых людей, девушек, которые курят, ведут себя не очень прилично. И это очень важно – когда рядом есть друг и единомышленник. Но самое главное, конечно, самое главное – чтобы у детей был духовник, хороший духовник, не формально относящийся к ним. И поскольку у моих дочерей был духовником отец Владимир Воробьев, которого очень почитает наша семья, я сам у него исповедуюсь, это, конечно, во многом определило то, что они остались в Церкви. Это очень важно. Иногда детям разрешают исповедаться у разных священников – на мой взгляд, это совершенно неправильно. И, конечно, надо найти духовника, и с духовником обязательно советоваться, просить молитв о детях, чтобы он знал все их проблемы. Иногда в подростковом возрасте теряется связь с родителями, как у меня было с некоторыми из моих дочерей, но сохраняется связь с духовником. Потому что родителей боятся, начинают как-то от них отчуждаться, но если есть хороший духовник, все-таки сохраняется какая-то связь. Л.Зотова: То есть есть авторитетный взрослый для них… Прот.А.Шатов: Да, есть авторитетный взрослый, на чье мнение можно сослаться. Конечно, не нужно этим манипулировать, не нужно использовать исповедь как какое-то воспитательное средство, но нужно обязательно эту связь укреплять, поддерживать. Отца Владимира мы действительно очень любим, почитаем его, относимся к нему с большим уважением. И если это есть у родителей, если у отца и матери в этом вопросе единство, то тогда, конечно, и дети будут воспитаны в глубоком уважении и послушании к своему духовнику. Л.Зотова: Мы сейчас на улицах часто можем встретить подростков в совершенно невероятных нарядах. Наверное, они ищут себя, и своей одеждой пытаются выразить протест своим родителям, показать себя более взрослыми, делают то, что называется пирсингом – прокалывают себе лицо, и так далее. Как родителям реагировать на это? Можно ли сказать, что это допустимо? Прот.А.Шатов: Знаете, я в своей жизни многое попробовал, у меня много было различных увлечений, каких-то грехов, но я, например, никогда не пробовал наркотики – потому что мне в детстве как-то внушили каким-то образом, что если ты попробуешь когда-нибудь, ты потом от этого не избавишься никогда. Если ребенку в детстве рассказать про пирсинг, что может быть, если ты вставил себе кольцо какое-нибудь или еще что-то, а у нас об этом замечательно рассказывают врачи, скажем, в училище сестер милосердия, нашим девочкам, которые там учатся, рассказывают о последствиях этого пирсинга, что бывает – ампутации, нагноения или еще что-то. Я думаю, после этого ребенок не станет этого делать. Если, как отец Владимир в начальной школе беседует с детьми и говорит: ну дети, кто из вас будет курить, кто что? Кто хочет, чтобы у него были желтые зубы, чтобы слюна текла изо рта, чтобы умереть от рака, кто хочет курить? И дальше эту тему развивает – и у детей возникает какой-то иммунитет против этого. И мне кажется, что об этом – осторожно, – но все-таки нужно детям говорить. Мы думаем, что если ребенок церковный, православный, то можно с ним не говорить ни о наркотиках, ни об абортах, ни о пирсинге, скажем. На самом деле нет; на самом деле, если мы об этом не говорим, то ребенок, вырастая, видит это явление совсем не так, как видим его мы. Оно кажется ему привлекательным, соблазнительным; друзья это делают, все это делают, – а почему я не могу это попробовать. Надо обязательно воспитать устойчивое отвращение ко греху, ко злу. И любовь к детям должна у родителей соединяться с ненавистью ко греху. Надо любить детей, любить так, чтобы быть готовым пожертвовать ради них своей жизнью. И нужно обязательно ненавидеть грех. И здесь нужно быть очень строгими. Л.Зотова: Отец Аркадий, вот дети взрослеют. Наступает такой период, когда мы понимаем, что наши дети стали взрослыми. Проблемы взрослых детей, опять же, в современном мире – это инфантильность, незрелость. Как Вы считаете, как воспитать человека зрелого, ответственного? Дайте совет нашим родителям, как суметь выпустить ребенка в эту жизнь, полную опасностей, полную непредвиденных обстоятельств? Как Вы выпускали своих детей во взрослую жизнь? Прот.А.Шатов: Я не знаю, насколько я их выпустил во взрослую жизнь. Наверное, они до сих пор как-то… Мы сохраняем с ними общение, они спрашивают меня о чем-то, и нельзя сказать, чтобы они были совсем самостоятельными. Такой вопрос перед нами как-то не стоит. Но, наверное, человек должен уметь пользоваться своей свободой. Нужно с уважением относиться к свободе другого человека и даже к свободе ребенка. И если так воспитывать, что нужно понимать, что дети с нами до какого-то времени, какое-то время мы имеем над ними власть, мы имеем возможность влиять на их выбор. Но нужно быть готовыми к тому, что когда-то они будут свободными. Нужно только к этой свободе подготовить ребенка. Мне кажется, это очень важно. Л.Зотова: А как Вы готовили своих детей к свободе? Прот.А.Шатов: Мы всегда относились к ним уважительно, всегда уважали их выбор и давали возможность выбрать то, что им интересно. И старались помочь им. Л.Зотова: А как Ваши дети выбирали спутников жизни? Советовались ли они с Вами? Просили ли они благословения на брак? Прот.А.Шатов: Конечно, они просили благословения. Вот в этом вопросе, конечно, помог им духовник. У каждой из них отношения с будущим мужем складывались по-разному. Но я, правда, тоже об этом заботился. Когда мои дочери выросли, я понял, что надо искать женихов. И я устроил миссионерский поход на байдарках в другую область, в другом месте. И целью этого похода было не столько просвещать население, хотя и это тоже у нас получилось, сколько соединить молодежь и помочь им вместе побыть, познакомиться. И надо сказать, что эта моя затея увенчалась успехом. Двое из молодых людей, которые были в этом походе, оказались потом женихами моих дочерей. В этот поход тогда нас поехало 23 человека; поехала одна супружеская пара и я, а двадцать было незамужних и неженатых юношей и девушек. И только одна (кстати говоря, она родилась в Петербурге) до сих пор не вышла замуж. Все остальные нашли себе мужей, жен и счастливо живут. Поэтому, конечно, об этом нужно заботиться, думать, где можно познакомиться молодым людям. На мой взгляд, если они вместе делают какое-то дело, находятся вместе в каких-то экстремальных условиях – в походах, скажем, – это позволяет им лучше друг друга узнать. Одно дело – познакомиться на танцах, где все стараются выглядеть хорошо и привлекательно; другое дело в походе, где нужно мыть посуду, убирать, работать; где могут быть какие-то опасности – вот у нас собака покусала одного из наших участников, бык какой-то бежал по лугу… Это совсем другое дело, и человек виден совершенно с другой стороны. И, мне кажется, в этих условиях люди лучше друг друга узнают и становятся друг другу ближе. Но, конечно, главным здесь был духовник, отец Владимир, который одну из дочерей благословил и познакомил с юношей, который ее полюбил. Другую дочь полюбил один молодой человек, который ходил в наш храм, любил ее долго, несколько лет, пока они не выросли. Потом признался в этой любви, и она дала согласие. Третью дочь тоже один человек из нашего прихода взял замуж – тоже духовник благословил. А четвертую духовник очень долго не благословлял, несколько лет, года четыре, потому что они оба были такие немного горячие, и слава Богу, что прошло это время, они теперь стали спокойнее намного, и сейчас живут счастливо. Так что здесь очень большая роль духовника была. Наверное, и мама тоже молилась. Потому что мы всегда к маме ездили на могилку и молились о том, чтобы она помогла в трудные такие моменты, я всегда к ней обращался мысленно, просил ее помощи. Л.Зотова: То есть молитва ее ощущается, поддержка молитвенная… Прот.А.Шатов: Да. Конечно. Л.Зотова: Это касается и молодых людей, и пожилых людей, тех, которые остаются одни уже в позднем возрасте? То есть тоже – через Бога, через делание добра близким своим они могут избавиться от одиночества? Прот.А.Шатов: Да, Вы знаете, у нас в Москве есть добровольцы, как и в Петербурге, которые ухаживают за одинокими людьми. И вот большинство из этих людей одиноких – это люди не просто люди с трудным характером, но часто такие пограничные люди, у которых психика уже изменена, и изменена из-за греха именно. Это люди неуживчивые, люди очень часто обидчивые, с которыми рядом трудно просто быть. И поэтому они часто остаются одни. А я знаю другой пример. У нас в одном приходе умирала женщина, очень хорошая, замечательная. Так за счастье почитали с ней рядом подежурить, побыть рядом с ней ночью, когда она лежала. Она страдала, умирала – так люди в очередь записывались, чтобы рядом с ней побыть! Если от человека исходит добро, радость, то он никогда не будет один. Я знаю многих людей, которые хотели бы быть одни, которым уже как-то, знаете, тяжело бывает от общения, а не получается этого. Л.Зотова: Отец Аркадий, хотелось бы еще один такой момент затронуть, о котором Вы уже вскользь упоминали. Рано или поздно в каждую семью входит смерть. Уходят близкие из семьи. Это могут быть люди старшего поколения, бабушки и дедушки, может быть, как в Вашей семье, уход родителей, или даже уход детей. Как Вы считаете, какой оптимальный подход, что ли, к смерти своих близких? Как это надо воспринимать, и как детей с наименьшими потерями подготовить к уходу близких? Прот.А.Шатов: Вы знаете, у нас недавно было молодежное собрание в храме, и на нем присутствовал Александр Леонидович Дворкин. Он долгое время жил в Америке, был знаком с отцом Иоанном Мейендорфом, с отцом Александром Шмеманом. И он замечательно рассказал об отце Александре Шмемане. Он рассказал, что отец Александр Шмеман последний год своей жизни читал лекции, в которых говорил о таинстве смерти. И отец Александр Шмеман говорил, что в наше время стараются о смерти забыть, стараются жить так, как будто ее нет. А на самом деле, он говорил, жизнь – это есть подготовка к смерти, жизнь – это подготовка к переходу в другой мир. И он не только это говорил, но и сам, когда он заболел раком, он оставшееся время своей жизни прожил, готовясь к смерти. И Александр Леонидович сказал, что, конечно, в его характере были какие-то отрицательные стороны, в характере отца Алек ...
Ответов - 1
osta: ... сандра Шмемана; у него были мнения, несогласные с тем, что думает Церковь в России. Но в последний год своей жизни он изжил в себе очень много плохого, готовясь к смерти. И рассказал, что он был у отца Александра Шмемана за день до его смерти, и отец Александр сидел рядом со своей женой, он сидел абсолютно прямой – у него была такая выправка, он учился в кадетском корпусе – и так было хорошо рядом с ним тогда, что было понятно, что он готов к смерти. И вот наша задача, конечно, подготовить себя к встрече с Богом. Я еще вспоминаю, что писал о смерти старец Паисий. Он тоже заболел раком, как и отец Александр Шмеман. И когда ему сказали, что у него рак, и что он умрет, и он сам пишет: я никогда в жизни не плясал – а тут мне захотелось пуститься в пляс. Потому что на самом деле эта жизнь, в которой мы живем, как бы мы ни пытались делать ее приятной, радостной, он все равно глубоко трагична. Даже если мы для себя отвоюем какой-то уголок, позолотим в нем стены, посадим экзотические цветы, включим какую-то музыку, купим себе какую-то райскую пищу – сейчас можно себе выписать из Южной Америки самолетом что-нибудь особенное. Денег заработаем кучу. Но за стенами этой комнаты все равно же – трагедия. И дети-инвалиды, и преступления, войны. Нельзя быть на земле счастливым. Это просто невозможно. А смерть – это переход в тот мир, где царит Бог; это переход в Царствие Божие для верующего человека. И поэтому, конечно, когда человек так думает, так знает, – конечно, для него смерть не является тяжелым переживанием. Я когда был маленьким совсем, я был неверующим, и родители были неверующие люди. И вот я помню, я приехал как-то после летнего отдыха домой с дачи детского сада, – и бабушки нет дома. Я спрашиваю у папы: «Папа, а где бабушка?» А папа говорит: «Она умерла». Он тогда печку топил, тогда у нас еще печки были. А я спрашиваю: «А что значит – умерла?» Я и не слышал этого слова никогда раньше. «Ну, – говорит, – она уснула». А я спрашиваю: «Ну, уснула, но она проснется?» «Да нет, – говорит, – не проснется, ее в землю закопали». И я думаю: «Господи, в землю закопали! Как же так?» И спрашиваю: «А как это?» «Ну, – говорит, – все уже, умерла, не проснется никогда, так и будет. И все, говорит, так умирают». Мне еще страшнее стало. Я так уже последний вопрос задаю с надеждой с некоторой, что, может быть, не все, может быть, я-то не умру? И говорю: «А я?» – «Да и ты, – говорит, – умрешь. Да ты не беспокойся, это еще нескоро будет». И мысль об этой смерти неминуемой меня мучила долгие годы, пока я не обрел веру в Бога. Конечно, если так воспитывать ребенка, так говорить с ним о смерти, или вообще замалчивать это, то неминуемо этот страх смерти проникнет в его душу. А если сказать ребенку – вот видишь, человек лежит в гробу (дети, кстати, в церкви очень легко относятся к покойникам; они их не пугаются; ведь покойник в церкви одет, у него руки сложены, венчик на лбу, иконочка лежит, запах ладана в храме – там нет такого ужаса смерти), и сказать ребенку: «Вот это тело человека, а душа ушла к Богу. И ты с ним встретишься, и ничего в этом страшного нет. Смерть – это конец зла, конец греха; смерть – это начало жизни с Богом». И, конечно, ребенок этого бояться не будет. И мы все должны помнить всегда о смерти; об этом говорили даже древние, что в этом мудрость великая – помнить о смерти. Л.Зотова: Спасибо большое. Заканчивая нашу передачу, я прошу у Вас пожелание семьям наших петербургских слушателей. Что бы Вы пожелали нашим радиослушателям? Прот.А.Шатов: Дорогие друзья, вы живете в замечательном городе; в этом городе очень много святынь. Здесь есть мощи святого праведного Иоанна Кронштадтского, святой блаженной Ксении. И, конечно же, нужно обращаться к святым с просьбой о помощи, и особенно блаженной Ксении, тем, у кого нет женихов, кто мечтает о семейном счастье. И я думаю, что вы так и делаете, может быть. Но все-таки те из вас, кто еще не нашел себе пару, относитесь к этому спокойно. Раньше девушки плакали, когда они выходили замуж. А сейчас они плачут, когда их замуж не берут. Надо найти какую-то радость в жизни. Я знаю на примере нашего прихода, что обычно юноши предлагают замужество радостным девушкам; не тем, которые ищут женихов, стреляют по сторонам глазами и думают только о том, как бы поймать какого-нибудь жениха, хоть завалящего, но какого-никакого. Тем девушкам, которые радостны, покойны, мирны, веселы. И в одинокой жизни тоже есть своя радость – радость свободного общения с Богом, радость делания добра, радость помощи другим. А те люди, которые вступили в брак, очень часто, наоборот, сетуют на то, что они теперь неодиноки, и нет возможности пойти в храм, надо заниматься с детьми, – но это, конечно, внушение дьявола. Дьявол замужним внушает мысль о радости одинокой жизни, а незамужним внушает мысль о пустоте их жизни, о необходимости выйти замуж. И нужно, конечно, гнать от себя эти внушения дьявола и быть радостными от того, что у нас есть то, что есть: замужним радоваться о том, что есть муж, а незамужним радоваться свободе своей, возможности общения со Христом. Вот тогда, конечно, жизнь наша полна. Нужно жить радостно – и родителям, конечно, нужно обязательно уметь радовать своих детей. У нас был такой замечательный человек в Москве, он недавно умер, Николай Евгеньевич Емельянов. У него замечательная семья, трое его сыновей стали священниками. И у него однажды спросили: «А как Вы своих детей наказываете?» Он говорит: «Вы знаете, когда я иду домой, я не думаю, как я их буду наказывать, я думаю, чем бы их порадовать». И вот это, конечно, очень важно нам научиться друг друга радовать, друг другу помогать, – и тогда меньше нужно будет наказывать, и больше будет и у нас самих в душе радости. Если мы будем друг для друга радостью, а не тяжелой какой-то обузой.
полная версия страницы